Аббат закивал. Если вспыхнет открытая схватка, город, пожалуй, поддержит строптивицу.
— Я не буду упоминать ее имени.
— Лучше просто посеять семена сомнения и предоставить людям делать собственные выводы.
— Я заклеймлю ересь, дьяволопоклонничество, языческие обычаи.
Вошла Петронилла. Она сильно горбилась и опиралась на две трости, но голова ее по-прежнему высоко сидела на костлявых плечах.
— Как прошло?
Именно она подзуживала сына начать борьбу с Керис и одобрила план Филемона.
— Элизабет согласилась, — ответил довольный аббат.
Он всегда с удовольствием докладывал ей хорошие новости.
— Хорошо. Я хочу поговорить с тобой еще кое о чем. — Старуха обернулась к Филемону: — Ты нам больше не понадобишься.
На секунду тот поджал губы, как ребенок, которого незаслуженно отшлепали. Он мог срезать кого угодно, но сам обижался мгновенно. Однако помощник аббата быстро взял себя в руки, сделал вид, что ему все равно, будто его даже слегка забавляет ее высокомерие, и с преувеличенной почтительностью поклонился:
— Разумеется, мадам.
Годвин спросил:
— Побудешь за меня на службе?
— Конечно.
Когда он ушел, Петронилла уселась за большой стол:
— Знаю, сама настаивала, чтобы ты поощрял таланты этого юноши, но, должна признать, сейчас у меня от него мурашки по коже.
— Он полезен, как никогда.
— На бессовестного человека нельзя положиться. Если предает других, может предать и тебя.
— Я запомню, — кивнул настоятель, хотя понимал: теперь он настолько повязан с Филемоном, что действовать без него трудно. Решив не говорить этого матери, спросил: — Хочешь вина?
Та покачала головой:
— И так еле держусь. Сядь и выслушай меня.
— Хорошо, мама.
Подсел ближе.
— Тебе нужно уехать из Кингсбриджа, пока чума не вспыхнула в полную силу.
— Не могу. Но можешь ты…
— При чем тут я? Я все равно скоро умру.
При мысли об этом Годвину стало дурно.
— Не говори так!
— А ты не будь идиотом. Мне шестьдесят лет. Посмотри на свою мать, я не могу даже стоять прямо. Пора, пора уходить. Но тебе всего сорок два, у тебя все впереди! Ты можешь стать епископом, архиепископом, кардиналом.
От ее непомерных амбиций, как всегда, закружилась голова. Неужели он действительно станет кардиналом? Или это просто материнская слепота? Как знать.
— Я не хочу, чтобы ты умер от чумы, не свершив своего предназначения.
— Мама, ты не умрешь.
— Забудь про меня! — рассердилась она.
— Сейчас нельзя уезжать из города. Нельзя допустить, чтобы Керис избрали настоятельницей.
— Пусть сестры поскорее проведут выборы. А если не выйдет, все равно уезжай, отпусти все на волю Божью.