— Ну хватит, давайте голосовать! Кто за Элизабет, пусть скажет «да».
Наступила тишина. Бет еле слышно произнесла:
— Да.
Все ждали, но Бет оказалась в одиночестве. Сердце Керис забилось быстрее. Неужели она достигнет своей цели? Маргарита спросила:
— Кто за Керис?
Послышались крики «да». Целительнице показалось, что почти все проголосовали за нее. «Получилось, — подумала она. — Я настоятельница. Теперь можно приступать». Маргарита продолжила:
— В таком случае…
Неожиданно послышался мужской голос:
— Подождите!
Кто-то ахнул, кто-то вскрикнул, все обернулись к двери и увидели Филемона. Подслушивал, поняла Керис.
— Прежде чем вы двинетесь дальше… — начал он.
Врачевательница не собиралась этого терпеть. Она встала, не дав ему договорить:
— Как ты осмелился зайти в женский монастырь! У тебя нет разрешения, и тебя никто не приглашал. Уходи!
— Меня послал лорд аббат…
— Он не имеет права…
— Годвин глава Кингсбриджского аббатства и в отсутствие настоятельницы или ее помощницы руководит сестрами.
— Настоятельница уже есть, брат Филемон. — Керис подошла к нему ближе. — Меня только что избрали.
Монахини терпеть не могли Филемона, и всем стало весело.
— Отец Годвин будет против результатов этих выборов.
— Слишком поздно. Передай ему, что теперь женским монастырем руководит мать Керис и что она тебя выгнала.
Помощник настоятеля отпрянул.
— Ты не настоятельница. Кандидатуру должен одобрить епископ!
— Вон! — крикнула целительница.
Сестры подхватили:
— Вон! Вон! Вон!
Филемон сжался. К такому обращению монах не привык. Новоизбранная настоятельница шагнула к нему, прохвост отпрянул еще. Его происходящее изумляло и одновременно пугало. Монахини закричали громче. Вдруг Филемон развернулся и быстро ушел. Сестры торжествующе рассмеялись. Но Керис понимала, что последнее замечание справедливо. Избрание должен одобрить епископ Анри. А Годвин сделает все, чтобы этому помешать.
Группа добровольцев расчистила землю на том берегу, и аббат освящал новое кладбище. Все городские уже были переполнены. Настоятель на резком холодном ветру кропил землю замерзающей святой водой, а шествующие за ним братья пели псалмы. Хотя обряд еще не закончился, могильщики уже приступили к своим обязанностям. Холмики высились возле ряда могил, выкопанных как можно ближе друг к другу в целях экономии места. Но одного акра надолго не хватит, и рабочие уже высвобождали следующий участок леса.
В такие моменты самообладание давалось аббату нелегко. Чума — это прилив, накрывающий все на своем пути, его не остановить. За одну предрождественскую неделю похоронили сотню человек, и число умерших растет. Вчера умер брат Иосиф, заболели еще двое монахов. Когда это кончится? Неужели все в мире умрут? И сам Годвин?