— Мир и не такое видывал. Но ужасно, когда это происходит в твоей семье. Бедная Тилли.
Мостник закрыл глаза ладонью, словно пытаясь отогнать видения.
— Зачем ты меня сюда привела?
— Поговорить о последнем пункте моего плана — новом госпитале.
— А-а. Я-то думал…
— Ты сможешь его здесь построить?
Мерфин осмотрелся:
— Почему бы и нет? Здесь, правда, уклон, но все аббатство стоит на склоне, а мы не собираемся строить второй собор. Один или два этажа?
— Один. Но хорошо бы перегородить помещение на средней величины палаты, на четыре-шесть кроватей, чтобы болезни не так быстро передавались от одного всем. Еще нужна аптека для изготовления лекарств — большое, хорошо освещенное помещение, а рядом — огород для трав. И просторное отхожее место с проточной водой. Вообще нужно много света и пространства. Но самое главное, госпиталь должен стоять по меньшей мере в ста ярдах от остальных построек. Необходимо отделить больных от здоровых.
— Я подготовлю чертежи к завтрашнему утру.
Керис огляделась и, убедившись, что их никто не видит, поцеловала Мерфина.
— Это самое важное дело моей жизни, понимаешь?
— Тебе тридцать два года. Не рановато ли подводить итоги?
— Но госпиталь еще не построен.
— Много времени это не займет. Я начну его ставить одновременно с укладкой фундамента для новой башни. А как только госпиталь будет построен, переведу каменщиков на собор.
Не спеша пошли назад. Аббатиса понимала, что больше всего зодчему хочется возвести башню.
— Какой она будет высоты?
— Четыреста пять футов.
— А в Солсбери?
— Четыреста четыре.
— Значит, это все-таки будет самая высокая башня в Англии.
— До тех пор пока кто-нибудь не построит выше — да.
Значит, он тоже достигнет своей цели, подумала монахиня и, вложив пальцы в его руку, почувствовала себя счастливой. Странно, тысячи жителей Кингсбриджа умерли от чумы, погибла Тилли, а Керис горела надеждой. Такую уверенность давали планы. Ей всегда было легче, когда имелся план. Новые стены, башня, хартия и — самое главное — новый госпиталь. Только где найти время, чтобы все организовать?
Держась за руки, они вошли во дворец аббата. Епископ Анри и сэр Грегори озабоченно беседовали о чем-то с человеком, стоявшим к целительнице спиной и имевшим что-то неприятно знакомое, даже сзади. Настоятельнице стало не по себе. Затем человек повернулся, и аббатиса увидела его сардоническую торжествующую ухмылку. Филемон.