— Слишком уж сложно закручено. Проще всё надо делать. Хотя… ты человек везучий, может и получится.
— Я везучий? — непритворно изумился Аркадий. Нахлебавшись лиха большой ложкой он считал себя закореневшим неудачником. На короткое время у него даже нынешние, совсем не шуточные проблемы из головы вылетели от такого заявления.
— Конечно везучий. Думаю, судя по твоему рассказу, там, в твоём мире, тебя ждала лютая смерть. Господь тебе дал возможность пожить и сделать благое дело. Будем надеяться, Он не оставит тебя своей милостью и далее. Хотя, на Бога надейся, да сам не плошай.
Ошарашенный попаданец сделал небольшую паузу в беседе. Удивил его Богдан. Выпивать и вести долгие беседы ему приходилось не только с Васюринским и Срачкоробом. Не стеснялся Аркадий рассказывать о «своём» мире и собственных приключениях и другим атаманам. Но то, что Хмельницкий сделал такой же вывод, который про себя он сам, было очередной неожиданностью. Реалии миров, всё-таки, существенно отличались.
«Вот тебе образец секрета Полишинеля. Думал, что если о собственных подозрениях ничего не скажу, то никто и не узнает. А предки и сами не дураки, по крайней мере некоторые. Однако, хоть и для человека самый интересный предмет — он сам, стоит поговорить о делах наших скорбных».
— О моём мире и моих приключениях там поговорим как-нибудь в другой раз…
Попаданец хотел пропихнуть собеседника на пост гетмана Малороссии, отдельной от Запорожской Сечи. Быть гетманом Богдан Зиновий согласился с ходу, а вот идея отдельной от его будущей державы Сечи, с огромными пустующими землями ему не понравилась. Тем более, на данный момент Хмельницкий был кошевым атаманом именно Сечи, а в Малороссии даже чин чигиринского сотника утратил, а фамильное имение Хмельницких в Субботове разорили прислужники гетмана Конецпольского.
Если бы Аркадий заранее не продумал, чем можно в таком случае умастить Богдана лично, то плакали бы его планы горючими слезами. Не слететь с уровня переговорщика с такой личностью попаданцу помогли домашние заготовки, часть которых ему была подсказана товарищами. В необходимости лично заинтересовать Хмельницкого были уверены все из узкого круга посвящённых. Становясь на сторону попаданца он автоматически ставил под удар свой авторитет, на данный момент ещё далеко не такой подавляющий, как в реале года пятьдесят первого.
«А работа-то у чертей, соблазняющих продавать дьяволу души — не сахар. Вредная, можно сказать, трудовая деятельность. Им за неё в аду должны молоко давать. Может, учитывая местные условия, из-под бешеной коровы».