Температура в степи, днём вполне комфортная, падала. Зато внутренняя температура у попаданца поползла вверх. Сказались раны и треволнения. Его стало морозить, чем дальше, тем сильнее. Подрожав немного, он преодолел свои лень и страх перед движениями, непременно отдающимися болью, полез в сумку. С помощью фонарика нашёл там старые, растянутые и линялые трикотажные штаны, байковую рубашку в пятнах машинного масла и поддел их. Для чего пришлось снимать рубаху и шаровары, шипя и матюгаясь в полголоса. Поверх рубах натянул джинсовку, бронежилет и полушубок. В придачу, накрылся лошадиной попоной, насквозь провонявшей конским потом. Однако, и такая серьёзная, для весны упаковка, помогла далеко не сразу. Видимо температура скакнула всерьёз. И рассчитывать на медицину XXI века не приходилось.
На мучения Аркадия сверху смотрели звёзды. Яркие, многочисленные звёзды ночного южного неба. Несравненно более многочисленные и яркие, чем появляющиеся в небосводе задымленных мегаполисов. Попаданец на них внимания не обращал. Не до них ему сейчас было. Как и не до восхищения необыкновенно чистым, живительным воздухом, невозможным для степи в индустриальной Украине.
Невдалеке раздалось дикое ржание, здорово смахивающее на вопль от боли. Аркадий неосторожно, позабыв о болячках дёрнулся и, в который раз, зашипел от боли.
— Не боись, это мой Чёрт кобыл уму-разуму учит. Показывает им, кто в табуне хозяин.
— А он их не покалечит? Уж очень сильно кобыла кричала.
— Не-е. Потреплет немного, это да. А калечить, зачем? Они ведь не в бою встретились. Теперь он их своими считает.
Боль не унималась и Аркадий, преодолевая нелюбовь к попрошайничеству, да ещё у неприятного ему человека, попросил болеутоляющего.
Казак (точно колдун, в смысле, характерник) показал свою продвинутость, сразу поняв, что у него просят. Но отказал.
— Давно сам бы предложил, да вот беда, с собой у меня нужного зелья только на один раз. А нам завтра, кровь из носу, дальше ехать надо, к своим. Без снимающего боль зелья ты ехать не сможешь.
Как ни хотелось Аркадию избавиться от мучившей его боли, с аргументами собеседника он был вынужден согласиться. Действительно, какой завтра из него ездок, без болеутоляющего?
Ясное дело, что поспать при таком обороте ему не удастся. Чтоб не мучиться от боли, не имея даже возможности подумать, он предложил Ивану поговорить. И тот охотно откликнулся.
В ответ на вопросы Ивана, начал рассказывать, что помнил. А помнил немало. Разговор получился трудным. Очень тяжело было удержаться на одной теме. В результате, от вопросов для уточнения, неожиданно для обоих, разговор стал перескакивать то на скорости транспорта двадцать первого века, то важность авиаударов при штурмах укрепрайонов, то, не смейтесь, на женские моды. Заодно обсудили и женский вопрос. Быстро сошлись на мнении, что, независимо от века, все бабы — стервы. Хорошо, что на Запорожье их нет. Да совсем без них тоже не обойтись, против природы не попрёшь.