«Не случайно меня в таком срочном порядке с лошади ссадили. Видимо совсем хреновые дела на ногах. Собственно, с чего им быть хорошими? Как содрал в первый день кожу с мясом, так и продолжал ежедневно усугублять рану. Странно, что до костей не стёр. Чёрт меня дёрнул в этот рейд. Татарином, что ли, себя тогда вообразил? Теперь сдохну от сепсиса и привет всем планам и мечтам вместе с молодой ещё, в общем, жизнью. Обидно до слёз». На днёвке Аркадий взбунтовался.
— Сегодня больше никуда не поедем! — заявил он сопровождающим.
На их робкие (слава богу, не успели научиться плохому у Васюринского, побаиваются пришельца из будущего, полны ко мне уважения и, даже, пожалуй, почтения) возражения славных полковников и знаменитых характерников, что в Диком поле едем, опасно задерживаться, Аркадий нагло ответил: — Вот поэтому и надо задержаться.
Впрочем, напоминание о татарской опасности напомнило вовремя ему, как он попал на носилки и Аркадий предложил костры не зажигать. Мол, денёк-другой вполне можно обойтись без горячего. Но тут встали на дыбы характерники. Им было обязательно нужно что-то там заваривать для лечения самого попаданца. Сошлись на маленьком бездымном костёрчике только для заварки отваров.
От боли в этом путешествии Аркадий мучился меньше, чем в предыдущие дни. Посоветовавшись, характерники на днёвке болеутоляющим. Оно не было, одновременно, снотворным и он вволю смог наобщаться с историческими личностями. Правда, расспрашивать их о РЕАЛЬНО произошедших событиях (попаданец не сомневался, что они, эти события, существенно, порой, кардинально, отличались от изложенного в учебниках), ему не довелось. Аркадию пришлось рассказывать самому. Опять возник, хоть и не так остро как в первый день, языковый вопрос. В языке запорожцев того времени было много латинских, татарских, но особенно, польских и церковнославянских слов и целых выражений. Вынужден это повторить, чтоб читатели поняли, почему у меня так мало диалогов. Читать точное изложение такой беседы неинтересно, а писать, так и совсем мучительно. Вставлять же бодрый фальшак не хочу.
Беседа, хоть и двигавшаяся через пень-колоду, затянулась до глубокой ночи. Аркадия глубоко волновали беды, свалившиеся на русских (к которым он, как и его собеседники причислял и украинцев с белорусами), ему с детства мечталось изменить историю. Ну, раз уж не повезло переместиться в тело царевича, приходилось думать, как изменить в пользу русских ход истории в собственном теле. Здесь, на юге, потому как в Москву его категорически не тянуло. Удастся ли там пробиться к царевичу Алексею, убедить его в необходимости коренных реформ в государстве — большой вопрос. И огромный риск. Приглашённые старшины-патриоты, в реальной истории в предательствах не замеченные, могли помочь изменить историю юга Руси, основать здесь новое государство с более справедливым обществом. А наличие такого государства наверняка многое изменит и в Великороссии. При наличии вольной земли на юге, превращать в рабов миллионы, подобно Катьке, вряд ли получиться.