— Многие думают, что ты чокнутая, раз выбрала такую работу. Большинство считает, что если ты так ее любишь, у тебя с головой не в порядке.
— Давным-давно я научилась не обращать внимания на то, что думают другие. За исключением тех, кто мне не безразличен, разумеется. Ты ведь любишь свое дело. И ты не понимаешь, почему мне нравится мое?
— Это другое.
— О чем ты говоришь? Ты день и ночь вынюхиваешь вокруг трупов. Я помогаю людям. Живым. Людям, пережившим травму и оправившимся от нее. Они должны видеть, что справедливость восторжествует. А торжествует она только потому, что мы заставляем систему работать на них. — Я поняла, что повысила голос, и продолжала уже спокойнее: — Двадцать лет назад в таких делах прокуроры не могли добиться признания вины подсудимого. Сегодня ребята в моем отделе делают это каждый день. Разве это другое? Кто сказал? Ты? Потому что этого требует твое ограниченное, узкое воспитание? Потому что из-за него ты считаешь, что это не женская работа, верно?
Я снова повысила голос. Бессмысленно пытаться объяснить то, что он уже и сам знал.
Мы остановились напротив подъезда. Швейцар подошел к пассажирской двери, чтобы помочь мне выйти из машины, и ждал поодаль, когда наш спор закончиться. Я была уверена, что он слышал мою взволнованную речь.
Майк понизил голос и тихо сказал:
— Потому что я думаю, что тебе уже пора подумать об остальной жизни, Куп.
— Я думаю о ней каждый день. И знаешь, какие мысли меня посещают? Если бы мои знакомые занимались делом, приносившим им такое же эмоциональное удовлетворение, как и мое, они были бы счастливы. У меня есть верные друзья, и они отлично проводят время, работая вместе. Друг с другом и с хорошими копами, как ты и Мерсер.
— И тем не менее ты едешь домой одна, в пустую квартиру. Есть нечего, в холодильнике шаром покати. Когда отключат отопление, тебя некому будет согреть. Пока ты не явишься на работу в понедельник, никто не побеспокоится о том, жива ли ты. Вот что грустно. Лучше бы тебе сесть на последний рейс в Вашингтон, заползти в номер отеля Джейка…
Я вышла из машины, хлопнув дверцей.
— А сам-то? Каждый вечер ты возвращаешься домой и всю ночь сам с собой забавляешься. Вот когда уладишь собственную личную жизнь, тогда и будешь давать советы покинутым.
Майк нажал на газ и умчался.
— Извините. — Я кивнула швейцару. — Спасибо, что подождали.
— Мисс Купер? Два часа назад сюда приходил человек, спрашивал о вас.
Я задрожала.
— Вы знаете его?
— Нет, но вообще-то это не мужчина. Девушка. Хотела знать, здесь ли вы живете.
— И что вы сказали?