Тетя Ханум сказала:
- Не плачь, Алекпер... Не плачь...
Я заплакал еще громче.
XXXI
У нас в тупике была рыжая кошка, она была такая толстая, что казалось, шкура на ней вот-вот лопнет; она с трудом передвигалась, летом с утра до вечера спала в тени электростолба перед нашим тупиком, и я всегда удивлялся, когда она ест, что так жиреет?
В течение дня тень, падающая на тротуар от столба, передвигалась, и рыжая кошка, лениво вставая, переходила на другое место, снова укладывалась в тени, а иногда открывала глаза, вставала, потягивалась, зевала, снова ложилась, и Балакерим говорил, будто этой рыжей кошке тысяча лет и рыжая кошка никогда не умрет.
Не знаю почему, но у нас в округе рыжую кошку никто не любил.
Когда началась война, люди остались без хлеба, мышей поубавилось, рыжая кошка отощала, и в конце концов от нее остались кожа да кости, никто не обращал на это внимания, потому что люди были поглощены своими заботами, им было не до рыжей кошки.
От лени рыжей кошки не осталось и следа, она больше не лежала в тени столба, с утра до вечера бродила по дворам, иногда в тупике увязывалась за мной, мяукала, а я топал ногой и гнал ее, потому что мне нечего было дать ей, да и не по душе мне была эта несчастная рыжая кошка; слова Балакерима засели у меня в мозгу, и мне казалось, будто и вправду знакомые, любимые мною люди умрут, все люди на земле умрут, только эта рыжая кошка никогда не умрет, всегда будет жить.
Время от времени из дома тети Амины доносились шум и крики, и все понимали, что Ибадулла снова объявился, снова пьян, снова требует у матери золото, и, конечно, Ибадулла, как всегда, выходил от тети Амины с пустыми руками, вернее, выходил без золота, но хотя бы горсть из того, что соседи, отрывая от себя, давали тете Амине, он уносил с собой: вареный горох или лобио или что другое, и в один из таких дней я увидел Ибадуллу в конце нашего тупика в том месте, где прежде рос тутовник.
Ибадулла сидел на корточках; рыжая кошка стояла подле Ибадуллы, и я впервые в жизни увидел в кошачьих глазах откровенную приязнь: рыжая кошка полными приязни глазами смотрела на Ибадуллу.
Ибадулла протягивал рыжей кошке что-то съедобное; я стоял далеко и не видел, что именно, но что бы ни было, разумеется, Ибадулла только что со скандалом отобрал это у матери.
Кормя рыжую кошку с рук, Ибадулла говорил:
- Возьми, пишик (П и ш и к - кошка.)... Бедная кошечка... В этом мире ты одна мне друг... Люди враги друг другу, только у кошек осталась совесть, только кошки еще правдивы... На... ешь... Видишь, все отвернулись от тебя... Ну, ничего... Бери...