- Алекпер, бала, телефоны работают из рук вон, я не понял, что ты сказал...
- Фатулла-муаллим, помните, однажды во время войны вы пришли в гости к Мухтару? Это я тогда разбил окно на веранде!..
Эсмер больше не делал мне знаков; прижав ладонь к губам, она застыла на месте (помню, я когда-то рассказывал Эсмер эту историю).
Несколько мгновений в трубке царила тишина, слышались только хрипы, шипение, и я будто видел воочию - не только слышал - эти хрипы, это шипение, потому что еще более потемневшее от гнева лицо со злобно сверкающими глазами Фатуллы Хатема опять появилось перед моим мысленным взором и это оно издавало хрипы и шипение.
- Кто такой Мухтар?
- Он жил на одной улице с Саттаром Месумом...
Снова наступило молчание, затем Фатулла Хатем тем самым угрожающим знаменитым хриплым своим голосом, отчетливо произнося слова, сказал:
- Алекпер! Я тебе - не стакан воды, чтобы ты разом меня осушил!
- Знаю! - сказал я.
Фатулла Хатем положил трубку.
Только теперь оторвав ладонь от губ, Эсмер сказала:
- Что ты наделал?!..
Даже моя жена боялась Фатуллы Хатема...
XXXIV
После того как наша улица и наш тупик осиротели, наша махалля обезлюдела, после того как у входа в тупик не стало видно ни полуторок, ни автобуса, после того как в махалле не осталось мужчин и в тупике куражился Ибадулла, однажды невеселым летним вечером тетя Ханум сказала моей маме слова, которые произвели на меня сильное впечатление. Почему эти слова так подействовали на меня? Наверное, потому, что тетя Ханум никогда в жизни (даже после того как ее большая рука так полегчала!), в отличие от других женщин нашей махалли, не показывала на людях, что и у нее душа болит, не высказывала своих сердечных горестей, не вызывала у людей слез. Мама иногда говорила о тете Ханум другим женщинам, а порой и себе: "Хоть бы поплакала, попричитала немного, облегчила бы душу-- А то молчит, не говорит ни слова, тревогу за шестерых сыновей таит в себе... Может разве такое вынести человеческое сердце?" А в этот невеселый душный летний вечер тетя Ханум на несколько мгновений устремила свои глядевшие из-под широких бровей глаза на маму и, еле шевеля тонкими губами, сказала:
- Сона, мои ребята там, мои ребята борются со смертью, а я спокойно живу тут, живу без Джафара, Адыля, Абдулали, Годжи, Джебраила, Агарагима... Я спокойно живу себе... Сона...
Мама сказала:
- Не мучь ты себя. С божьей помощью все они живыми, невредимыми вернутся домой!.. Чтоб провалился этот Гитлер со всеми своими проклятыми родственниками!.. Пусть гроб станет троном этого сукина сына, седло зальется кровью этого подлеца; что он там устроил!