Впервые человек здесь дошел до отчаяния, человек взбунтовался: Мухаммед, бродя среди осколков камней, заваливших поле, со страстью, не вмещающейся в его большое и сильное тело, воскликнул:
- Да будет пуста эта округа! Да будет проклята эта округа! Довольно мы жили как горные козы! Довольно. Прочь отсюда! Напрасно предки наши поселились тут! Лучше было пасть от меча врага, чем селиться здесь! Уйдем из этих мест! Много земли у бога! Уйдем! Переселимся!
Жители селения собрались вокруг Мухаммеда, но никто в ответ ничего не сказал, все изумленно взирали на Мухаммеда, изумленно внимали Мухаммеду: тысячу лет людям и в голову не приходило, что можно переселиться куда-либо в другое место, можно где-то найти другую землю, можно жить без камней и скал, без ливней и морозов.
Потом все посмотрели на самого древнего жителя этих мест Сулеймана Деде.
Деде Сулейман некоторое время безмолвствовал, потом как бы заговорил сам с собой.
- Дело предков - правое дело,- сказал он.- Дух предков благословен и не заслужил упрека...
Мухаммед подошел и встал лицом к лицу с Деде Сулейманом.
- Прости меня, Деде,- сказал он. Деде Сулейман сказал:
- Я простил. Пусть бог простит... если простит. Мухаммед сказал:
- Я ухожу, Деде.
Деде Сулейман еще некоторое время помолчал, потом оглядел всех жителей селения, собравшихся вокруг Мухаммеда, посмотрел на груды серых облаков, плывущих ниже крутых гор, и вдруг зашептал вдохновенно слова Деде Коркута:
Сын! Там, куда ты идешь,
дороги опасны.
Всадник увязнет, не вылезет из грязи,
ибо болота опасны.
Пестрая змея сворачивает с пути,
Ибо непроходимыми чащи бывают,
Молча голову сносят порой
Там, где палачи бывают...
Деде Сулейман умолк, посмотрел на Мухаммеда; прошло некоторое время, и Мухаммед снова сказал:
- Я ухожу, Деде.
Деде Сулейман еще раз за свою долгую жизнь понял: чему быть, того не миновать, что определено, то и сбудется, и сказал:
- Кто хочет, может пойти с ним...
Жители селения испугались слов Деде Сулеймана и начали расходиться; каждый удалился в свой дом, и вскоре на покрытом камнями поле остался Мухаммед, остался Деде Сулейман и еще остался Али.
Али подошел к Мухаммеду.
- Я пойду с тобой!- сказал он.- Мне тоже невмоготу! Я тоже ухожу! - сказал он и посмотрел на Деде Сулеймана.
Сузившиеся за долгие-долгие годы, но не поблекшие глаза Деде Сулеймана блестели, и этот молодой блеск не сочетался с его белоснежными волосами, белоснежной бородой; и Деде Сулейман взглянул на Мухаммеда, взглянул на Али, взглянул на груды серых облаков, что клубились ниже крутых гор, и улыбнулся: