— Миссис Дрейк, — сказал он. — Чем могу…
— Мистер Робинсон, — воскликнула она, протиснувшись мимо него в каюту. — Я должна с вами немедленно поговорить. Пожалуйста, заприте дверь.
Он удивленно уставился на нее:
— Прошу прощения?
— Мистер Робинсон, думаю, вам лучше запереть дверь, а не то все пассажиры корабля услышат то, что я вынуждена сказать. И, уверяю, вам это не понравится.
Испугавшись ее неожиданной грубости, он закрыл дверь и остался стоять рядом.
— Не хотите ли присесть? — спросил он.
— Я постою.
Похоже, она не спешила сообщить ему, что у нее на уме, и они провели так почти целую минуту, окидывая друг друга оценивающими взглядами и выжидая, пока заговорит другой.
— Мистер Робинсон, — наконец сказала миссис Дрейк; ее голос выдавал лишь легкую нервозность. — Я понимаю, что я — женщина, путешествующая в одиночку, без мужа, но уверяю вас, это не означает, что меня можно избрать мишенью для оскорблений и надругательства.
— Разумеется, — ответил он, так и не понимая, на что она намекает.
— И позвольте мне также заверить вас, что если бы мистер Дрейк был здесь, то сейчас перед вами стояла бы не я, а он. И возможно даже, дело дошло бы до драки. Знаете, в юности мистер Дрейк был чемпионом по боксу среди юниоров. И он до сих пор ловко орудует мослами, — добавила она, подавшись вперед и выпучив глаза: ее лексикон выдавал тот факт, что выросла она в лондонском Ист-Энде, а легенду о своем прошлом выдумала после замужества.
— Миссис Дрейк, я не знаю, что произошло, но…
— Дайте мне хотя бы закончить, сэр, — сказала она, занеся ладонь, чтобы он замолчал. — Я выскажусь, а потом можете принести свои извинения, но предупреждаю вас, дело может еще дойти до капитана.
— Миссис Дрейк, мне кажется, вы должны сесть. Я, право же, в недоумении, что вас так расстроило.
Она грузно уселась в кресло, а мистер Робинсон примостился напротив, по-прежнему соблюдая некоторую дистанцию.
— Теперь вы, возможно, начнете с самого начала? — предложил он.
— За последние несколько лет, — начала она, — моя дочь Виктория расцвела, превратившись в привлекательную женщину, и мне стало ясно, что в нее влюбляются многие молодые люди. Она действительно красивая девушка — но ведь в нашем роду было много красавиц. В ее возрасте я тоже была успешной дебютанткой и отбою не знала от поклонников, так что прекрасно понимаю, с какими трудностями она сталкивается.
— Безусловно, — произнес мистер Робинсон, пытаясь представить эту грузную и навязчивую женщину в виде цветущей девственницы, благородно сохраняющей добродетель перед лицом похотливых лондонских юношей. Ему с трудом удалось нарисовать в воображении эту картину.