Он минуту смотрел ей вслед, а затем покачал головой и отступил назад. Но когда уже собирался закрыть дверь, появилась Этель; войдя в каюту, девушка удивленно взглянула на него.
— Я пришла за тобой, — сказала она. — Думала, вместе пообедаем. Что случилось? У тебя расстроенный вид.
— Только что приходила миссис Дрейк, — ответил он. — По поводу вчерашнего вечера.
— Только не это. Значит, она жаждет крови Тома Дюмарке? Не хотелось бы мне сегодня оказаться на его месте.
— Наоборот, дорогая, — спокойно возразил он. — Она жаждет твоей. Очевидно, считает, что хорошо бы выбросить тебя за борт — на съедение акулам.
Этель моргнула и задумалась на минуту.
— Меня? — в конце концов спросила она, сняв с головы мальчиковый парик. — Но за что? Что я такого сделала?
— По всей видимости, поцеловала Викторию.
Этель открыла от изумления рот. Она все утро пыталась выбросить это происшествие из головы. Старалась забыть о нем — о продолжительности поцелуя и о том, что он доставил ей наслаждение.
— Хоули… — сказала она, покачав головой.
— Это, конечно, возмутительно, — произнес он. — То есть сама идея совершенно нелепа.
— Ты же знаешь, она бегала за мной с самого отплытия из Антверпена, — сказала Этель.
— Да, знаю.
— Дело в том, что вчера вечером она приперла меня к стенке. Напоила шампанским и сделала решающий шаг. Она попыталась поцеловать меня, но я, естественно, ее отвергла. Поэтому она так расстроилась и убежала.
— Этель, как будто я ей поверил, — сказал Хоули. — Тебе не нужно оправдываться.
— Ведь ты и сам знаешь правду, — бесстыдно солгала она. За те пару минут, что Этель все это обдумывала, она решила честно рассказать о событиях вчерашнего вечера, но потом поняла, что ничего этим не добьется. Лучше всего ограничиться незатейливой ложью.
— В любом случае она хочет, чтобы остаток плавания ты держалась от Виктории подальше, — продолжил он. — И, принимая все во внимание, это кажется мне разумным. Как можно дальше.
— Конечно. А ты рассказал ей о Томе? Как он напал на меня?
Робинсон покачал головой.
— С ней нет смысла вдаваться во все эти детали, — пояснил он. — Все равно она верит лишь в то, во что хочет верить. Ей незачем знать подробности. Но есть один момент: поднимаясь на борт, мы договорились, что будем как можно меньше привлекать к себе внимания. А вместо этого оказались замешаны в целый ряд неприятных происшествий на судне, и слишком много людей добивается нашего общения — я, например, сыт этим по горло. Осталось всего несколько дней пути: разве мы не можем уделить это время друг другу?
— Конечно, — ответила Этель и, взяв его за руку, села вместе с ним на краешек кровати. — Конечно, можем. Если хочешь, мы останемся здесь. Можем здесь и есть, и спать. Заниматься любовью. Все остальные — не в счет. Только ты и я.