— Во второй раз, — ответил Дью, вспомнив, как они вместе закусывали в Лондоне.
— Да, — сказал Хоули, с некоторым разочарованием уставившись на свою наполненную тарелку и почувствовав в голосе собеседника укоризненную нотку. — Должен сознаться, в тот раз я был с вами не до конца откровенен, не так ли? Я должен за это извиниться.
— Ну да, вы ни разу не сказали, что расчленили тело своей жены и закопали его в подвале, если вы это имеете в виду, — ответил Дью. — Хотя вынужден признать, вы полностью меня одурачили.
— Неужели? Видимо, в этом деле я мастер.
— Но одно меня поражает и даже разочаровывает в моих способностях: я подловил вас на лжи, когда вы сказали, что ваша жена уехала в Америку ухаживать за больным родственником, — но я действительно поверил и последующей вашей лжи. И теперь выгляжу полным идиотом.
— Я бы на вашем месте не волновался, инспектор, — сказал Криппен. — Судя по тому, что мне известно, меня считают чуть ли не криминальным гением. Как же меня можно было раскусить? — Несмотря на то что Хоули просидел последнюю неделю взаперти в своей каюте, члены команды пересказывали ему сплетни других пассажиров и репортажи о его злодеяниях в газетах, и постепенно он начал мрачно шутить по этому поводу.
— Правда? — удивился Дью. — Вы так о себе и думаете?
Хоули улыбнулся: к новым обвинениям он был не готов — их хватало и так.
Некоторое время они ели молча, но затем инспектор вспомнил о цели своего визита.
— Когда прибудем в Ливерпуль, — сказал он, — на набережной, вероятно, соберется толпа. Но вам не стоит волноваться. Я отдал приказ, чтобы усиленные отряды полиции сдерживали людей и ограждали вас.
— Я что, правда в такой большой опасности? — спросил Криппен, и эта мысль его почти рассмешила.
— Нет, если мы вас защитим. Но страсти накалены, вы должны это понимать. То, что вы совершили, похоже, пленило воображение публики.
— И меня теперь презирают.
— Боятся. Презирают. Не понимают.
Хоули кивнул: он догадался, что инспектор ему отчасти сочувствует, — его выдала фраза «не понимают».
— Потом мы немедленно доставим вас на поезде в Лондон, где вы поступите на содержание к Его Величеству и будете дожидаться суда.
— И когда же он состоится?
— Думаю, очень скоро. Уже в октябре.
— Отлично, — сказал Хоули. — Чем раньше все это кончится, тем лучше.
Дью смущенно уставился на него.
— Но, доктор Криппен, — сказал он, — вы ведь сознаете, что исход очевиден: против вас собраны неопровержимые улики. Не говоря уже о том, что вы признали свою вину. У вас практически нет шансов на оправдание.