— Я не…
— В самом деле, Феликс, прочтите нам после ленча что-нибудь из вашего нового рассказа, - сказала Лена. - Мы будем сидеть вокруг и одновременно вскрикивать от ужаса, когда негодяй вонзит свой кинжал…
Это было ужасно: мысль о чтении всем безумно понравилась.
— Ну пожалуйста!
— Да, вы должны.
— Ну же, Феликс, будьте великодушны!
Я сказал, стараясь говорить уверенно, но, боюсь, выглядел польщенным петухом:
— Нет, не могу. Извините меня. Терпеть не могу показывать неоконченную работу. Меня это всегда просто удивляло.
— Не будьте избалованным писателем, Феликс. Вот что я скажу - я сам прочту его, если уж автор такой скромница: я прочту первую главу, а потом мы устроим тотализатор на разгадку убийцы - каждый внесет свою ставку. Полагаю, убийца появляется в первой же главе? Пойду наверх и принесу рукопись.
— И не думайте!- У меня дрогнул голос. - Я категорически запрещаю это делать. Терпеть не могу, когда в мои бумаги суют нос. - Глупая ухмылка Джорджа вывела меня из себя: должно быть я взъелся на него. - Вам бы вряд ли понравилось, если бы кто-нибудь лез в вашу личную переписку, так что держитесь от моей подальше - если вы слишком тупы, чтобы понять намек.
Разумеется, Джордж был в восторге от того, что довел меня до кипения:
— Ага! Вот в чем дело! Личная переписка, любовные письма. Держите свой талант к любовной переписке под спудом. - Он разразился громовым смехом от собственной остроты. - Поберегитесь, а не то Лена станет ревновать вас. Она страшна в гневе, мне ли не знать!
Я сделал героическое усилие, чтобы овладеть собой, и небрежно заметил:
— Нет, это не любовная переписка, Джордж. Не стоило вам давать волю своему односторонне направленному уму. - Что-то подтолкнуло меня продолжить: - Но я не буду читать вам мою рукопись, Джордж. Допустим, я ввел вас в свой рассказ - это очень огорчило бы вас, да?
Неожиданно в разговор вступил Карфакс:
— Не думаю, чтобы он себя узнал. Люди на это не способны, верно? Если только их не выводят в качестве героя, разумеется.
Восхитительно едкое замечание. Карфакс - такой ничтожный человечек - не ожидал услышать от него нечто подобное. Нечего и говорить, что смысл этой колкости ускользнул от толстокожего Джорджа, он и не ощутил ее жала. Мы начали беседовать о том, насколько широко писатели используют свои впечатления о реальных людях при создании вымышленных героев, и общее возбуждение прошло. Но во время его действия я испытал очень неприятный холодок. Надеюсь, я не слишком разошелся, обрушившись на Джорджа. Надеюсь также, что укромное местечко, где я храню свой дневник, действительно надежно: сомневаюсь, что замок удержит Джорджа, если он всерьез заинтересуется моим "манускриптом".