— Хватит с меня мужчин, диктующих, что делать, — пробормотала я на ходу.
Прошло несколько дней, но смутное чувство тревоги не покидало. Я вроде бы занималась обычными делами, однако поймала себя на том, что прислушиваюсь, не раздастся ли стук копыт на аллее, и нет-нет да косилась в сторону дороги. И сама сердилась на себя за это ожидание. Причём толком сказать не могу, кого же именно хотелось увидеть у крыльца.
Вечером я обычно устраивалась в кресле у камина в спальне, с какой-нибудь книгой из библиотеки — благо, она была очень большая. Вот и сейчас Бетти принесла мне неизменный стакан горячего шоколада и оставила одну. Уютно тикали часы, тихо потрескивали дрова, а из приоткрытого окна в комнату долетал свежий вечерний ветерок, принося с собой запахи набирающей силу весны. Я углубилась в чтение, наслаждаясь умиротворением и покоем, и почти позабыв тревогу, не покидавшую последнее время. Тихий перезвон со стены на мгновение оторвал меня от книги, бросив взгляд на стрелки, я отметила, что уже восемь вечера.
Вдруг за дверью раздались быстрые шаги, и в спальню заглянула озадаченная Бетти.
— Мисс, к вам приехали, — с лёгким недоумением в голосе сказала она.
Я в удивлении посмотрела на горничную.
— В восемь вечера? Элис, что ли, решила сюрприз сделать?
Но сердце предательски пропустило удар. Неужели мои предчувствия оправдались? Не дожидаясь ответа служанки, я отложила книгу и поспешно вышла из комнаты, спустившись по лестнице в гостиную на первом этаже.
— Элис? Почему так… — я замерла на пороге комнаты, во все глаза глядя на позднего гостя, стоявшего у окна.
Он обернулся.
— Г-граф?.. — я в растерянности сжала ворот домашнего платья, меньше всего ожидая увидеть здесь его.
Лицо Монтеррея хранило непроницаемое выражение, в золотистых глазах отражался огонь камина. Скрестив руки на груди, он окинул меня взглядом, и я вдруг почувствовала смущение, представив, как выгляжу: небрежно собранные на затылке волосы, старенькое, уже немного выцветшее платье, в котором обычно ходила здесь в доме, да ещё и босиком, без чулок.
— Прошу прощения, что так поздно, — по ровному голосу тоже невозможно понять его настроение. — Я проезжал мимо, и решил заехать.
Он помолчал, а я ощутила неловкость. Боже, ну неужели события в Лондоне так сильно подействовали, что я вообще разучилась чувствовать что-либо?! Он же мне нравился, если не сказать большее…
— Знаете, мисс, я долго ждал, пока вы пошлёте весточку, и вдруг совершенно случайно узнал, что вас нет в Лондоне.
Монтеррей снова замолчал, я осторожно шагнула в гостиную.