Фантасмагория и другие стихотворения (Кэрролл) - страница 9
Как может нравиться море.
За ними на скалы, ленив и устал,
Я лезу, забыв об опоре.
И что же я слышу, сорвавшись со скал?
Как восхитительно море!
И чувствую я, что смеялись друзья
В чрезмерном каком-то задоре,
Как только соскальзывал в лужицы я,
Те, что оставило море.
Перевод М. Матвеева
Рыцарь попоны
А у меня есть добрый коник
А зависти — ни йоты,
Ко всем, кто хлещет по попоне,
А нос их в каплях пота,
Зачем же так колотят пони,
Коняшку из капота!
Мое седло… — Со стременами? —
Спросили вы, — для пят?
Нельзя мне ездить в этом сраме —
Коняшки не простят.
Ведь стремя для баранов, сами —
Не лучше вы ягнят.
А у меня есть удила —
Изысканны, прекрасны,
Но не пригодны для осла,
Спешащего к Парнасу!
Они коням дают крыла —
То удила Пегаса.
Перевод С. Головой
Гайавата фотографирует
[В век подделок не имею я претензий на заслуги за попытку сделать то, что всем известно и несложно. Ведь любой в известной мере чуткий к ритму литератор сочинять часами мог бы в легком трепетном размере славных строк о Гайавате. Посему не стоит, право, обращать свое вниманье к форме маленькой поэмы, к заключенным в ней созвучьям — пусть читатель беспристрастный судит непредубежденно только поднятую тему.]
С плеч могучих Гайавата
Фотокамеру из бука,
Полированного бука
Снял и сей же час составил;
Упакована в футляре,
Плотно камера лежала,
Но раздвинул он шарниры,
Сдвинул стержни и шарниры
Так, что ромбы и квадраты
Получились, словно в книгах,
Книгах мудрого Евклида.
На треногу все воздвиг он —
Заползал под темный полог —
Простирал он к небу руки —
Восклицал: «Не шевелитесь!» —
Сверхъестественное действо!
Вся семья пред ним предстала.
Все по очереди, чинно.
Перед тем, как сняться, каждый
Предлагал ему, как лучше,
Как получше выбрать позу.
Первым был отец семейства:
Он у греческой колонны
Пожелал расположиться,
У стола хотел стоять он,
У стола из палисандра.
Он держал бы свиток крепко,
Крепко левою рукою,
В сюртуке другую спрятав
(Так, как будто Бонапарт он),
Простирал бы взгляд в пространство,
Взгляд унылый дикой утки,
Побежденной злою бурей.
Героическая поза!
Только зря — не вышел снимок,
Ибо он пошевелился,
Ибо он не мог иначе.
Вслед за ним его супруга
Перед камерой предстала,
Разодетая в брильянты
И в атлас, в таком наряде
Краше, чем императрица.
Грациозно боком села,
Вся исполнена жеманства
И с огромнейшим букетом,
Большим, чем кочан капусты.
Так она, готовясь к съемке,
Все болтала и болтала,
Как мартышки в чаще леса:
«Так ли я сижу, мой милый?»,
И «Хорош ли выйдет профиль?»,
«Не держать ли мне букетик
Чуть повыше, чуть пониже?»