— Язык тебе надо отрезать, шут гороховый! — бросил Генрих. — Вот пойдешь на передовую, там тебе голову прочистят!
— Ты прав… Ты прав… — закивал Отто. — Прочистить следует. За последнее десятилетие так закоптили, что щетка нужна основательная. Один Геббельс чего стоит!
Генрих безнадежно махнул рукой и сказал:
— Пойдем!
Они прошли по одной стороне коридора, заглянули в камеры и пересчитали арестованных.
Прежде чем приступить ко второй стороне, выкурили по сигарете. Потом Генрих подошел к пожарному крану, отпустил вентиль и, когда побежала тоненькой струйкой вода, подставил рот и напился.
Проверив наличие арестованных, оба остановились у столика. Генрих раскрыл книгу рапортов, сделал в ней запись.
— Налицо — пятьдесят шесть, на допросе — двое, в больнице — трое, на кухне — один. Итого: шестьдесят два. Расписывайся!
Вспыхнула электролампа, и зазвонил звонок.
Генрих, не успевший еще передать ключей, открыл дверь и впустил двух конвоиров, втолкнувших в коридор Туманову и секретаря бургомистра, арестованного накануне за похищение нескольких тюков сукна.
— Принимайте дорогих гостей! — доложил один из конвоиров.
Генрих обвел заключенных своим страшным взглядом и отдал команду:
— Руки за спину, собаки! К своим камерам, марш!
Арестованные выполнили команду и зашагали по коридору. Секретарь бургомистра остановился около седьмой, а Туманова у крайней, тринадцатой камеры. Они стали лицом к дверям и ждали, пока их впустят.
Генрих угостил конвоиров сигаретами, и те закурили.
— Сдал? — спросил один из конвоиров, обращаясь к Генриху.
— Вроде…
— Когда снова заступать? — поинтересовался конвоир.
— Завтра в это время.
— Есть предложение, — конвоир подмигнул, — зайти в клуб промочить глотку.
Генрих молчал, тупо разглядывая свои растопыренные пальцы.
— А чего тут смотреть? — заметил Отто. — Пей, пока пьется. А то вызовут на переосвидетельствование, тогда будет поздно.
— Пойдем, — без особого желания согласился Генрих.
— Гляди! — вдруг сказал второй конвоир, показывая в конец коридора.
Все повернули головы: Туманова, припав губами к пожарному крану, пила воду.
— Ну и пусть себе пьет, — махнул рукой Отто. — Всю не выпьет, останется и на случай пожара.
Генрих окинул его грозным взглядом, помедлил, как всегда, и громко крикнул:
— Эй, падаль!
Девушка быстро отпрянула и стала лицом к двери камеры.
— Усади эту куклу! — бросил Генрих и подал сменщику связку ключей. — Пошли! Пить так пить! — предложил он конвоирам.