Полковник пожал руки автоматчикам, вызвал дежурного, распорядился хорошенько накормить солдат, выдать им подвести граммов водки и уложить спать.
Пленного, еще совсем молодого человека с бледным, перепуганным лицом, усадили против стола.
Он сидел, как истукан, сложив руки на коленях, боясь шевельнуться, повернуть голову, и со страхом ожидал начала допроса.
По цвету его новенького мундира, шевронам и знакам различия нетрудно было догадаться, какой род оружия он представлял.
— Приступим! — обратился Бакланов к Дмитриевскому. — Спросите имя, фамилию и звание.
Пленный вздрогнул, будто его ударили, вскочил и быстро, механическим голосом ответил:
— Оберштурмфюрер СС Отто Мрозек…
— Какой части?
— Никакой. Я еще не успел прибыть в часть. В документах есть предписание. Меня схватили в пути, но я не сопротивлялся, а сам…
Бакланов сдержал улыбку, переглянулся с Дмитриевским и спросил:
— Откуда ехали?
— Из города Горелова, — последовал ответ.
— Горелов!… — это слово заставило насторожиться полковника и вздрогнуть капитана.
— Когда покинули Горелов?
— Утром будет двое суток.
— Чем вы там занимались?
— В течение двух месяцев являлся стажером отделения гестапо.
Так полковник Бакланов и капитан Дмитриевский узнали не только о том, как погиб Костя Голованов, но и о том, в какую беду попала Юлия Васильевна. Оберштурмфюрер оказался тем злосчастным гестаповцем, которому не удалось взять живьем радиста и который, вопреки строгому приказу начальника гестапо Штауфера, схватил в лесу разведчицу.
Чернопятов и Калюжный нетерпеливо ждали Степана Заболотного. Надо было решать вопрос чрезвычайной важности. Накануне Скиталец через Степана неожиданно сообщил, что есть возможность вызволить из рук гестапо посыльную фронта. Он предложил сделать нападение на арестантскую машину, в которой ее доставляют из тюрьмы на допрос.
Это было делом нешуточным.
Чернопятов и Калюжный сидели на верстаке, свесив ноги, и обдумывали предложение.
Легче было разделаться с машиной курьера, где сидели шесть вооруженных до зубов гитлеровцев. Там был глухой лес. В городе все сложнее. Налет днем исключался. Об этом не стоило и думать. Ночь, конечно, облегчала операцию, но все же оставались почти непреодолимые трудности.
С наступлением темноты в городе начиналось усиленное патрулирование. Патрули, по три-четыре солдата не просто прогуливались по улицам. Они закреплялись за определенными кварталами и были связаны друг с другом целой системой сигналов.
Патрульные группы имели, кроме личного оружия, ракетные пистолеты и свистки. Дежурные на пожарной вышке и на колокольнях трех церквей могли по числу и цвету ракет тотчас узнать, где произошло происшествие и в какой район нужно высылать вооруженный комендантский резерв.