Когда рассказ Арнольда и миска похлебки были закончены, Спиридонов вызвал Сашку и передал перебежчика на его попечение, наказав, дать парню как следует отдохнуть, а затем приставить к какому ни будь делу дабы он мог упорным трудом доказать свою полезность новым соплеменникам. Дождавшись, когда пацаны уйдут, Сергей открыл военный совет.
Глава 10. Конец ноября день сто шестьдесят девятый.
На место рандеву отряд прибыл задолго раньше назначенного времени. Быстро проведя разведку местности, и распределили роли. В основную группу кроме Сергея вошли Казанцев и пограничник, высказавший твердое намерение принять участие в операции, поскольку как он сам признался, имел в этом деле немалый шкурный интерес.
Вооруженная автоматом и ПММом пара Лукин — Шевченко устроилась в засаде, и должна была пропустить переговорщиков мимо себя, чтобы убедиться в том, что они будут одни, а также перекрыть им на всякий случай путь к отступлению. Боец, пришедший с Войтенко, занял позицию недалеко от места встречи и в случае необходимости был готов прикрыть их огнем. В назначенное время со стороны неприятельского поселения показались двое. Первым шел невысокий, некогда полный и цветущий, а ныне изрядно потертый и потрепанный господин лет сорока явно восточной наружности, в котором Василий Казанцев опознал бывшего продюсера "Фисташек" Ашота Агреляна. В его напарнике, сутулом, высоким человеке по характерной внешности и уже знакомому копью в руках без труда можно было узнать одного из капитановых уголовников, которого звали не по кличке как его товарища, а по имени — Михаилом. Завидев делегацию спиридоновцев "сладкая парочка" быстро направилась к ним.
— Здравствуйте господа — церемонно приветствовал собравшихся Агрелян — рад, что вы откликнулись на нашу с Мишей просьбу и пришли на переговоры.
— И вам не болеть — кивнул головой Спиридонов — перед началом как вы выразились переговоров, я бы хотел убедиться, что мы можем доверять вам и вот этому с позволенья сказать господину.
— Ты зря на меня бочку не кати, начальник — подал голос Михаил — я перед тобой ничем не провинился, и мокрых дел на мне нет, я честный жулик. Воровать, воровал, не отрицаю, за то и срока мотал. Бить людей- бил, как велели, а вот до смерти никого не убивал. Да и попробовал бы не бить. У Капитана разговор короткий, чуть, что Славик его отмороженный, сразу ногой в ухо. Да и сам шеф бычара не маленький, рука тяжелая.
— Потому ты и в шестерки к нему пошел? Чем же тебе у него плохо живется?
— А куда деваться. Жить как-то надо. Это Сыч, тот по жизни торпеда, ему без разницы перед кем шестерить, за счастье над другими власть показать. Я всегда в лагерях мужиком ходил, макли резал, и на курево и на чифир хватало, а тут вертухайская должность, не по мне это. Потому и сюда пришел, нормально жить хочу, по своим понятиям.