Молли дала мне махровую губку, я окунаю ее в миску с теплой водой и протираю личико Калли. Начинаю сверху — медленно провожу губкой над глазами, стараясь разгладить глубокие складки на лбу. Мою шею, щеки, подбородок, время от времени осторожно приподнимаю дочке голову. Калли лежит на операционном столе в одной больничной рубашке. Ноги у нее забинтованы. Я опускаю голову и снова пугаюсь, увидев багровые кровоподтеки на предплечьях. Час назад Молли их сфотографировала. Это не обычные синяки, какие бывают у всех детей, если они падают или ударяются обо что-то. Я трогаю вздувшийся рубец и невольно вздрагиваю.
Осторожно протираю губкой ладошки Калли, стараясь смыть грязь, въевшуюся в складки между пальцами. После мытья ладошки розовеют. Провожу пальцем по линии жизни. Бедная моя девочка, что ее ждет? Вторая моя мысль о Грифе. Где он?
— У Бена, — обращается ко мне доктор Хигби, — сломаны нос и три ребра. — Он поворачивается к мальчику. — Жить ты будешь, Бен, но некоторое время тебе нельзя заниматься спортом.
Бен фыркает и грустно смотрит на меня.
— Сейчас мы переведем Калли в палату, где она поспит до утра. А вы с Беном — как хотите. Можете остаться с Калли, а можете ехать домой, — говорит доктор Хигби.
— Мы остаемся, — хором отвечаем мы с Беном и невольно улыбаемся. Мы оба не сомневаемся в том, что должны быть рядом с Калли.
— Мне бы хотелось съездить домой и кое-что привезти. Обоим детям — чистую одежду, для Калли — одеяло и ее игрушечную обезьянку, — говорю я доктору.
— Да, — кивает доктор Хигби, — хорошая мысль. В ближайшие дни Калли нужно окружать особой заботой. А ты, Бен… не обижайся, но тебе не помешает принять душ и переодеться.
Бен смеется; я рада. Что бы там ни случилось, смеяться мой сын не разучился.
— Как вы доберетесь до дома? — спрашивает Молли.
Я хмурюсь. Действительно, как? Моя машина дома, а я в больнице. Мне очень хочется, чтобы Калли, когда проснется, увидела свое желтое одеяло и свою обезьянку. И тут я вспоминаю Роуз, симпатичную медсестру со скорой. Она сама предложила помочь…
— Спасибо, доберусь, — отвечаю я.
Мы с Туччи и Данном медленно идем по тропе, где я недавно ехал на квадроцикле с Беном. По пути осматриваем мертвого пса, которого мы с Мартином Грегори заметили раньше. Имеет ли пес какое-то отношение к сегодняшним событиям? Не забыть сказать о нем криминалистам.
— Кстати, — вспоминаю я, — Чарлз Уилсон, школьный психолог, нашел свою собаку?
— Не знаю. — Туччи пожимает плечами. — У нас не было оснований для его ареста. По словам его жены, она сегодня проснулась в семь утра, а Уилсон вышел из дому чуть раньше. Хотел выгулять собаку в лесу.