– И с Марисоль тоже. Вы ей здорово помогли, насколько я знаю. Это замечательно.
– Это совершенно естественно, а не замечательно. Бедная девочка испытала столько, сколько не выпадет и на целую жизнь. Вы ведь знаете, у нее есть ребенок…
– Это хорошо. У нее есть тот, кого она очень любит.
– Вы так считаете?
– А вы что, принадлежите к ярым сторонникам законных браков? Право женщины быть матерью священно. Не вина Марисоль, что отец ее ребенка оказался сволочью… Ох, я опять выражаюсь слишком сильно!
Джон не сдержал улыбки.
– Должен признать, у вас здорово получается. Ярко, образно и к месту. А что до законных браков… Я их уважаю, скажем так. Считаю, что брак – это обязательство, приняв которое нельзя уклоняться от его исполнения. И это совсем не означает, что нужен штамп в паспорте или обряд в церкви. Это – глубже. В сердце. В душе.
Морин перевела взгляд на портрет Марисабель.
– Ваша мама была очень красивой.
– И это говорит женщина, похожая на Венеру?
Сердце Морин выдало барабанную дробь.
– Вы действительно так считаете?
Странно, но ответ Джона прозвучал почти зло:
– Господи, да вы же прекрасно знаете, что вы красавица!
– Странно, по вашему голосу можно предположить, что вы меня за это ненавидите.
– Нет, но меня это беспокоит.
– Почему?!
– Потому, что мне кажется, вы используете это против меня.
– Слушайте, босс, тут уж одним психоаналитиком не обойтись! Тут к психиатру пора. Вам еще не чудятся фашисты, подкрадывающиеся к вам из-за кустов?
– Но вы ведь пытаетесь на меня воздействовать, скажите честно?
– Я вам сейчас как дам… Нет, честное слово, это просто ненормальный какой-то!
Неожиданно он шагнул к ней и взял за руку.
– А кто в вашем понимании нормален, Морин?
Пауза повисла в воздухе, тяжелая, томительная, чувственная… Синие глаза завораживали, тяжесть руки ошеломляла. Никогда еще Морин не испытывала такого яростного желания броситься в объятия мужчины.
Секунду спустя морок прошел. Джон отпустил ее руку и совершенно спокойно произнес:
– Простите меня. Я немного забыл о хороших манерах. Вы не просто моя гостья, вы находитесь под моим кровом. Так меня учила мама…
Морин перевела дух.
– Вы хорошо ее помните?
– Честно говоря, лучше я помню отца – в те годы, когда мама была жива. Он был совсем другим.
– Что ж, тогда вы должны лучше его понимать. Он очень страдал, потеряв свою молодую жену.
– Да.
– Вы тоже страдали, Джон…
– Я смог это пережить. Я был еще маленьким.
– Неважно. Кроме того, страдала и Каседас.
– Я смотрю, вы вполне в курсе наших дел. Быстро, однако.
Она вспыхнула.
– Я не виновата, что располагаю к себе людей. Они мне доверяют. И уж конечно не все… вот вы, например.