– Пятьдесят долларов.
Майк вернулся домой. Итак, у нее было пятьдесят долларов. Голова его шла кругом. Его дочь теперь не просто непослушный ребенок не в ладах с самой собой, своим отцом и обстоятельствами, она – воровка. Воровка!
Опускаясь на табурет возле кухонного стола, на котором стояли коробка с хлопьями и две миски, что свидетельствовало о поспешном отъезде, он чувствовал себя премерзко. Такое предательство!
Опираясь локтями о стол, Майк погрузил пальцы в волосы и задумался. Надежда сблизиться с дочерью покидала его. Что сказала ему учительница Коринны? «Время, терпение и любовь, мистер Паркер. Вот что нужно вашей дочери сейчас. Ну, разумеется, она должна выполнять необходимую работу по дому, а в школе – придерживаться установленных правил».
Ну и что бы вы сказали сейчас, мисс Маккензи?
Майк поднял голову. Он оглядел уютную кухню, его глаза перебегали с одного предмета на другой, как будто он видел их впервые, а ведь они привезли их из Айдахо. Его взгляд остановился на белой фарфоровой кошке с чуть оббитой черной лапой.
Это был кувшин Бэкки, сейчас используемый в качестве копилки – мало какие случаются непредвиденные расходы! Пара сотен долларов на всякий пожарный случай. Так было заведено в его родительском доме.
Медленно, не отрывая глаз от кошки, Майк поднялся со стула и подошел к полке, на которой она стояла. Он долго смотрел на нее, раздумывая, проверить или нет. Не хотелось. Как-то спокойнее, если не знаешь правды.
Трусость? Нет.
Стиснув зубы, Майк схватил кувшин, поднял крышку и заглянул внутрь. Сердце гулко стукнуло, когда его пальцы нащупали несколько банкнот. Как будто было бы лучше, если бы Коринна украла деньги у чужих. Он вынул банкноты и развернул их. Три по двадцать и десятка.
Опустив подбородок на грудь, Майк сжал деньги в кулаке.
Исчезло сто тридцать долларов.
Был уже седьмой час, когда Хэлли въехала на своем стареньком желтеньком «фольксвагене» на подъездную аллею у двухквартирного дома, которым она владела пополам с матерью.
Белое оштукатуренное здание было построено еще до второй мировой войны. Каждая половина имела свое собственное крыльцо, ведущее на собственную веранду и к отдельной входной двери. Газон, чуть больше коврика, разделял два крыльца, по обе стороны которых были высажены цветущие кустарники.
Гараж на одну машину стоял у каждой половины дома, но ни Хэлли, ни ее мать не использовали это маленькое, приземистое здание по его прямому назначению. Для Хэлли оно служило складом, а Эдит Хэллоран Маккензи превратила гараж в студию, где она колдовала над своими потрясающими произведениями из цветного стекла.