– Вы имеете в виду что-то конкретное или это общее рассуждение?
– Общее, – ответил он, желая перевести разговор на другую тему. Он не хотел копаться в своем прошлом. Не хотел обнаруживать прошлую глупость, однако глубоко зарытый яд вырвался на поверхность, а с ним вся бессильная досада и ярость.
– Вы жалуетесь на то, что за вами присматривают, о вас заботятся и тревожатся, так что доводят этим до безумия. Но мужчины приучены делать это для женщин. Нашими матерями, бабушками, сестрами, тетушками. Все твердят нам, что мы обязаны уважать добропорядочных женщин, лелеять их, защищать от всякого вреда и отдавать за них свою жизнь, если не будет другого выхода. И никто никогда не рассказывает нам об иных женщинах. Тех, кто перережет вам горло, или будет лгать, или оберет до нитки почище мужчины. Они не учат нас отличать хороших от дурных. Не все женщины, которые встречаются в салунах, дурные, и не все, кто посещает по воскресеньям церковь, хорошие.
– И разумеется, приходит день, когда вы встречаете свою первую иную женщину. И она умело пользуется вашим воспитанием. Это так же легко, как отобрать конфетку у ребенка. Прежде чем вы успеваете сообразить, вы глубоко завязли и не знаете выхода из ситуации.
– И что? Разве тогда хорошие женщины вам помогают? Нисколько. Они топят вас еще глубже. Они говорят вам, что да, она плохая женщина, но вы сами виноваты, что встали на ее пути. Так что вы заслужили то, что получилось. И это станет вам уроком на будущее.
Тринити резко замолчал и сделал глубокий вдох, стремясь овладеть бурей нахлынувших чувств.
– Я хотела, чтобы вы поговорили со мной, но не знала, что вы можете взорваться. Надо было бросить в вас камешком пораньше.
– Простите, – откликнулся Тринити более спокойным тоном. – Вы задели больное место.
– Я так и поняла.
Тринити помог ей сесть в седло.
– Вы хотите рассказать мне об этом?
– Не знаю, почему я вообще об этом упомянул. Это случилось пятнадцать лет назад.
– Люди бывают ранены в сердце в шестнадцать лет точно так же, как в любом другом возрасте. Возможно, даже больнее. Тогда вы мало знали жизнь. И не было у вас толстой шкуры, чтобы смягчить ее удары.
– Такой шкуры у меня точно не было, но, думаю, я сам был в этом виноват, – промолвил Тринити, вскакивая в седло.
– Девушки тоже мечтают о вещах, которые приносят им столько же вреда, сколько юношам их желания. Я думала, что хочу мужа красивого, богатого и непокорного, но мне хватило одного часа замужества за Джебом Блейзером, чтобы понять, какую ошибку я совершила. Беда лишь в том, что у девушек нет способа избежать последствия таких ошибок. Юноша может отправиться на Запад, а что делать девушке?