– Я уверена лишь в одном, – прервала его Виктория. – В том, что я никогда не выйду замуж за Бака.
– Но он замечательный молодой человек. Никто не будет любить тебя больше, чем он.
– Выйти замуж за Бака – это все равно что признать, будто я могу иметь только то, что кто-то готов мне предоставить. Этого я принять не могу. Больше не могу.
– Бак был прав. Не надо было мне нанимать Тринити.
Позже вечером, после нескольких часов бесплодных размышлений, Виктория вынуждена была признать справедливость этих слов.
Он не ввязался бы в драку, если бы она не была так решительно настроена выяснить природу чувств, которые он к ней испытывал.
Она сама позволила ему долго стоять рядом, положив руки ей на талию, так что тело его почти касалось ее тела, а губы трогали ее волосы и веки. Но ей это нравилось. Она никогда раньше не испытывала подобных чувств, какого-то чудесного бездумного удивления, словно была на грани какого-то необыкновенного открытия.
Тринити был прав. В ее влечении к нему было нечто сексуальное. Она пыталась убедить себя, что влечение это чисто умственное, но его прикосновение разрушило эту иллюзию.
Виктории стало жарко. Чувства, ранее ей неизвестные, от которых будто таяли ее кости, становились тем сильнее, чем дольше она вспоминала прикосновения Тринити.
Она беспокоилась не столько о Тринити, сколько о себе. Она не знала, что ей делать с собой. Тринити ее взбудоражил, пробудил в ней неудовлетворенность ее жизнью, но отказался помочь изменить ее.
Она может попытаться затеряться в каком-то большом городе, вроде Нью-Йорка или Лондона, но ведь ей понадобится получить контроль над своим наследством. Она не может позволить дяде всю жизнь содержать ее. И потом, ей вовсе не хотелось покидать ранчо.
Ей нужно убедить Тринити отправиться в Техас. Она заслуживает шанса попытаться получить свободу.
Тринити затаился, скорчившись, в тени сосен, которыми порос холм за главным домом ранчо, и ждал, пока все разъедутся. Ночью он все обдумал и отбросил несколько планов незаметного проникновения в дом. Тот, который он в конце концов выбрал, основывался на том, что Виктория будет настолько рассержена и взволнована, что не усидит дома.
Ему не пришлось долго ждать, чтобы убедиться в своей правоте. Через пятнадцать минут после отъезда Бака и Гранта Виктория вышла из дома через кухонную Дверь. Она почти побежала к дому для работников. Спустя несколько секунд она вышла оттуда с сердито поджатыми губами. Вскоре после этого она оседлала лошадь и поехала в горы.
Осторожно прячась в тени деревьев, Тринити направился вниз по гребню. Рамон и Анита все еще были в доме, и ему не хотелось, чтобы кто-нибудь, кроме Виктории, знал, что он не покинул «Горную долину».