– Тебе никто не говорил, что у тебя извращенное чувство юмора?
– А тебе никто не говорил, что у тебя мерзкая работа? – сладким голоском проговорила Виктория.
– Пару раз говорили.
Шум ломающихся веток заставил Тринити отвести глаза от Виктории. Конь нашел его. Лошадь Виктории следовала за ним.
– По крайней мере, нам не придется выбираться пешком... – начал он, оборачиваясь.
Но Виктории позади него не было. Она сбежала.
– Проклятие! – вырвалось у Тринити. Он не мог расслышать шаги Виктории из-за треска, который создавали кони, пробираясь через подлесок. К счастью, он увидел, как вдали промелькнул ее коричневый жакет из оленьей шкуры.
Тринити вскочил на коня, едва тот успел остановиться. Следовавшая за ним вплотную лошадь Виктории на мгновение загородила ему дорогу, но он сумел вскоре развернуться и направился поперек гребня. Виктория сможет быстрее его пробраться через подлесок, но его коня ей не обогнать.
Яростный взгляд Виктории, который она бросила на него, обернувшись, почти заставил его рассмеяться. Она спряталась за большим деревом, но один взгляд на местность вокруг должен был подсказать ей, что убежать она не сможет. К его удивлению, она остановилась и подождала, пока он к ней подъедет.
– Поверить не могу, что ты сдалась, – покачал головой Тринити, спешиваясь.
– Я не сдалась, – отозвалась Виктория. – Просто я не такая дура, чтобы пытаться обогнать лошадь.
– Рад, что ты стала соображать.
Но едва он протянул руки, чтобы помочь ей сесть в седло, как она вновь превратилась в брыкающуюся и царапающуюся мегеру.
– Прекрати, или я тебя стукну.
– Зачем предупреждать? – прошипела Виктория, пиная его в пах. – Я уже знаю, что бить женщин входит в обойму твоих грязных приемов.
– Я никогда раньше не брался арестовать и доставить женщину, – пробормотал Тринити, прикрывая лицо и стремясь одолеть Викторию всей массой своего тела. – И очень жалею, что сделал исключение для тебя.
Они свалились на землю. Причем Тринити оказался наверху.
– Слезь с меня, – пробурчала Виктория. – Ты мне все ребра переломаешь.
– А ты обещай не царапаться.
Она вновь попыталась проехаться ногтями по его лицу, но Тринити плотно прижимал ее к земле. Стараясь перехватить ее руки, он уткнулся лицом в ее грудь.
Будь обстоятельства другими, Тринити рассмеялся бы или позволил поддаться похоти.
Но тут он, будучи наедине с красивой женщиной, вместо того чтобы сдерживать бушующее в крови желание, должен был сражаться за свою жизнь. С таким же успехом он мог обнимать дикую рысь.
И все же, пытаясь схватить ее руки, он, больше чем болезненные синяки и ссадины, ощущал ее близость, ее нежную упругость под собой.