– Очень по-соседски с вашей стороны дождаться меня, – обратился Тринити к Виктории, ставя на место заграждение кораля.
– У нас бывает не так много приезжих, – ответила она. – А так приятно узнавать последние новости.
– Вряд ли я могу рассказать вам какие-то новости, мэм. Я держусь сам по себе.
Виктория повернулась к нему и с притворным удивлением подняла брови:
– Но ведь вы знаете, кто сейчас президент, не так ли?
– Да, мэм, – улыбнулся Тринити, – это я знаю.
– А как обстоят дела на рынке скота? – поинтересовался ее дядя.
– Несколько оправился, особенно после зимних бурь позапрошлого года, но к тому, что было, еще не вернулся.
– Этого я и боялся, – кивнул Грант, – Хорошо, что мы продаем скот армии.
– Да это и ближе, – заметил Бак. – Мне не нравится уходить в долгие перегоны. – Говоря это, он посмотрел на Викторию, и в голосе его прозвучала гордость собственника.
У Виктории от этого заныли зубы. Обычно она не обращала на эту манеру Бака особого внимания, однако сегодня, в присутствии Тринити, это вызвало у нее раздражение. Она знала, что Тринити не мог не обратить на это внимания, и почувствовала необходимость твердо разъяснить ему, что Бак не имеет на нее никаких прав.
– Мне кажется, что ты и парни должны быть счастливы выбираться отсюда как можно чаще, – произнесла она. – Здесь делать нечего. И, что хуже всего, никаких женщин.
Прежде чем Бак успел возразить, она сменила тему разговора.
– Если вы никогда не бывали в Аризоне, мистер Смит, вас ждет много удивительного. Здесь совсем не похоже на Техас.
– Не похоже, – подтвердил Тринити. – Это напоминает Колорадо.
– Наверное, вы много краев повидали. – Она не смогла скрыть нотку зависти. – А чем вы вообще занимаетесь? – Вопрос выскочил раньше, чем она успела сдержаться. – Знаю, мне не стоило спрашивать об этом, – торопливо извинилась она. – Дядя Грант неустанно напоминает мне, что таких вопросов задавать не следует, но моя мама выросла в Алабаме и для нее человек не был человеком, пока она не узнавала, откуда он, чем занимается и кто его родня.
Тринити улыбнулся, следуя за ней на кухню.
– Думаю, моя матушка тоже так рассуждала, но настоящего родного дома она мне не дала и оставила меня без родни.
– Простите. Я не хотела...
– Не тревожьтесь понапрасну. Просто отрежьте мне кусочек этого пеканового пирога. С той минуты как вы о нем упомянули, я больше ни о чем не могу думать.
Тринити никогда раньше не бывал в такой огромной кухне. Один ее торец занимала громадная железная печка. Стена представляла собой ряд кухонных шкафов. Напротив – большой открытый очаг. Из окон открывался вид на пики далеких гор. Середину комнаты занимал длинный дубовый стол.