— Что ты имеешь в виду, Ренду? Чего ты хочешь от нас?
— У вас был медовый месяц?
— Да, если можно назвать медовым месяцем путешествие с Основания на Убежище.
— Тогда не хочешь ли ты его провести на Калгане? Это субтропическая планета: пляжи, водный спорт, охота на птиц — прекрасное место отдыха. И всего лишь в семи парсеках отсюда — не так далеко.
— Что нам делать на Калгане?
— Там Мул. По-крайней мере, его люди. Мул взял Калган в прошлом месяце, причем без битвы, хотя наместник Калгана выступил с угрозой превратить планету в ионную пыль, но не отдать врагу.
— И где этот наместник сейчас?
— Его нет, — ответил Ренду, пожимая плечами. — Так что ты на это скажешь?
— Но что нам там делать?
— Понятия не имею. Мы с Франком стары — мы провинциалы. Все торговцы Убежища — провинциалы. Ты сам об этом говоришь. Торгуем мы очень ограниченно и давно уже не те умельцы, какими были наши предки. Заткнись, Франк. А вы оба знаете Галактику. В особенности Бейта, которая говорит с приятным акцентом Основания. Мы просто хотим, чтобы вы выяснили все, что возможно будет сделать. Если бы вы смогли добиться свидания… Но на это мы не надеемся. Вы, конечно, встретитесь с нашей группой, если хотите. Но только не раньше следующей недели. Передохните сначала.
Наступило молчание, потом Франк проревел:
— Кто хочет еще выпить? Я имею в виду, кроме меня?
Капитан Ган Притчер не привык к роскоши, окружающей его, она его ничуть не впечатляла. Он взял себе за правило отметать всякие самокопания, философию и метафизику, которые не были прямо связаны с его профессией. И это помогало в работе, которая в основном заключалась в том, что военный департамент назывался «разведкой», умудренные люди были «добыванием сведений», а люди неромантичные — «шпионажем». И, к сожалению, несмотря на захватывающие передачи по телевидению, «разведка», «добывание сведений» и «шпионаж» были работой скучной и погрязшей в рутине. Такая работа, конечно, извинялась обществом, потому что она была в интересах государства, но так как философские размышления всегда приводили капитана Притчера к выводу, что соблюдение этих интересов успокаивало общество больше, чем его собственное сознание, он не признавал философии. И сейчас, сидя в роскошной приемной мэра, мысленно он размышлял именно об этом.
Людей беспрерывно повышали через его голову, хотя люди эти обладали куда меньшими способностями, что не вызывало никаких у него сомнений. Он выдерживал вечный поток анонимок и официальных жалоб, но держался. И упрямо действовал по-своему, продолжая верить, что неподчинение ведет к тому самому соблюдению интересов государства и когда-нибудь его заслуги будут признаны. Поэтому он и находился в приемной мэра с пятью солдатами почетной охраны сзади.