И она снова сделала свой выбор.
— Скажите мне, чего вы хотите, и я сделаю это.
— Проверить твою верность идеалу, и ничего больше. Для тебя это будет легкая работа, я знаю.
— Работа? — спросила она.
— Вот именно.
Дубэ почувствовала себя еще хуже.
— Ты должна сжечь мосты, Дубэ…
Иешоль встал и заходил широкими шагами по кабинету.
— Я хочу, чтобы ты убила этого юношу, Дженну.
Дубэ почувствовала, как она леденеет.
— Он начал расспрашивать о тебе, мне это не нравится, да к тому же я знаю, что он ждет тебя, он — твоя последняя связь с миром после смерти Сарнека. Ты помнишь своего учителя, предателя, он отдаляет тебя от твоей настоящей цели.
— Он ничего не знает…
— Он ищет тебя, а тот, кто так ищет, кто так любит, не уступит, пока не найдет. Поэтому я хочу его смерти.
Дубэ затрясла головой.
— Но это — не причина…
— Причина в том, что я хочу этого, Тенаар хочет этого. А когда Тенаар требует, победитель не отступает. И ты это сделаешь.
— Я не могу… не могу… вы просите меня о невыполнимом… я…
— Ты умрешь, если не сделаешь этого. Я не знаю, что мне делать с убийцей, который не хочет разделять наши идеалы.
Глаза Дубэ заблестели, она продолжала качать головой.
— Нет никакого смысла…
— Дубэ, не вынуждай меня быть жестоким… ты знаешь, что я умею быть таким…
Дубэ вскочила.
— Нет! — закричала она. — Это уже слишком и переходит всякие границы! Я никогда этого не сделаю!
Иешоль не разгневался и на этот раз.
— Тогда ты умрешь… и не так, как ты думаешь…
Неожиданно из-за двери появились люди и схватили Дубэ за руки. Казалось, что они возникли из пустоты. Видимо, Иешоль приказал им стоять наготове. Дубэ знала их, и вспоминала с ужасом.
— Прошу тебя, — молила она слабым голосом.
Ответом был лишь взмах руки. Кричащую Дубэ увели прочь.
Это были дни, проведенные в аду. Снова в той же темной комнате, снова в полном одиночестве. Зверь разрывал ее, пожирал, показывая свое ужасное обличье. Он казался сильнее прежнего, боль была невыносимой, запредельной. Ее поместили рядом с Большим залом, где запах крови был наиболее ощутим. Сознание не покидало ее, и мучения казались нескончаемыми. Ей казалось, что она сделала бы все, лишь бы мучения прекратились. Все остальное — ужас перед предъявленным требованием, отвращение к жертвоприношению, все затмевалось страданием.
Каждый день Рекла появлялась на пороге комнаты, со снадобьем в руках.
— Нужна самая малость, ты знаешь… скажи только «да».
Но это «да» не срывалось с ее губ, она не хотела его произносить. Дженна помог ей, Дженна защитил ее, Дженна поцеловал ее, он ее любил. Если у нее и оставалось что-то человеческое, то это было воспоминание об этом юноше. Именно поэтому Иешоль и хотел, чтобы она навсегда отреклась от него.