— Это значит, что я — страж ядов.
Страж ядов — еще один высокий пост, даже слишком высокий для девушки, казавшейся моложе двадцати лет.
— Это — лекарство от твоего проклятия. Эта жидкость — тонкая грань, отделяющая тебя от безумия.
Она улыбнулась почти искренне. И Дубэ тут же почувствовала, что ненавидит ее.
— Здесь одна я знаю рецепт, и только я имею право владеть этой жидкостью. Лишь благодаря этому снадобью зверь не сможет тебя убить. Я буду давать тебе по одной ампуле в неделю, не больше, и только у меня ты всегда сможешь попросить следующую. Одна я могу принимать безоговорочное решение: дать тебе снадобье или нет.
Дубэ сжала зубы.
— Ты угрожаешь мне?
Рекла продолжала искренне улыбаться.
— Вовсе нет. Я просто сообщаю тебе об условиях твоего пребывания здесь, об условиях, о которых ты договорилась с Верховным Стражем, перед тем как посвятить свою жизнь Тенаару. Я напоминаю тебе, что ты ученица: тебе не позволено обращаться со мной так фамильярно.
Дубэ слишком устала, чтобы сопротивляться, к тому же ее сознание до сих пор было затуманено обрядом посвящения. Неожиданно всплывали обрывки воспоминаний.
— Так будет всегда? — спросила она. — Каждый раз, когда я буду принимать снадобье, мне будет плохо?
— Тебе плохо, потому что проклятие было разбужено, а не из-за моего снадобья. Не бойся, ты сможешь выполнять свои обязанности победительницы.
Рекла поставила пузырек, а потом взглянула на Дубэ:
— В течение многих дней я буду твоей тенью. Ты ничего не знаешь о культе Тенаара, только то немногое, что рассказал тебе страж посвященных. Есть множество других вещей, которые тебе следует знать: ты должна, следуя методам победителей, тренировать свое тело, ослабленное из-за пороков проигравших. Но всему свое время.
Она снова улыбнулась. Она часто это делала.
— Сегодня — день, который ты можешь посвятить отдыху. Вечером я отведу тебя в твою комнату, и начнется твоя жизнь победительницы.
Она встала, потом склонилась над Дубэ.
— Отдыхай, — сказала она, но интонации ее голоса были странными. Дубэ заглянула ей в глаза и увидела в них проблеск злорадства.
Рекла вернулась вечером. Дубэ весь день спала. Но отдохнуло лишь ее тело, душевного покоя сон не принес.
Сон был поверхностным и тревожным, прерывался сновидениями.
Рекла приблизилась к кровати, продолжая улыбаться:
— Ты чувствуешь себя готовой?
Дубэ кивнула. Она хотела бы остаться тут еще ненадолго, но не могла сделать этого из-за принятого ею решения. Она встала с кровати.
Рекла протянула ей сверток:
— Вот твоя одежда.
Дубэ взяла. Все было совершенно таким же, как у стража, за исключением пуговиц жилета: они были черными, а не красными.