На спуске пришлось огибать парочку поваленных деревьев – судя по зеленой хвое, упали они недавно. Не поленился заглянуть в ямы, оставленные вывороченными корнями. Как и подозревал – ничего кроме песка. И впрямь дюны.
Попугая видно не было, и я, отходя от берега все дальше и дальше, начал подумывать вернуться. Бродить по этим дюнам можно сутками без толку – вряд ли при таком грунте найдется родник или ручей. Лучше уж шагать вдоль моря, шлепая по накатывающимся волнам – мокрый песок держит не хуже асфальта. Можно идти и идти с комфортом, пока не наткнусь на устье какой-нибудь приличной реки. Это не просто возможность напиться – на берегу можно встретить деревню или город. Не могу же я вечно бомжевать в одиночку – рано или поздно придется выбираться к людям. И лучше рано…
Хорошо, что решил пройти еще немного – привлекли какие-то отблески впереди: будто маленькие сгустки светящегося тумана водят хоровод среди деревьев. Когда приблизился, ничего не обнаружил – видимо глаза от усталости шалят. Или не от усталости… Вспомнился тот медведь – неужто опять галлюцинация? Нехорошие симптомы… Остается надеяться, что это временная реакция на перенос.
Пока искал эти огоньки, заметил, что местность дальше резко изменилась. Заинтересовавшись, продолжил путь. Дюны здесь исчезли, потянулись заросли густого ярко-зеленого кустарника, перемежаемые перелесками. Сосен здесь уже не было – что-то лиственное, вроде ясеня и тополя. Ботаник из меня не очень, да и на объекте не сильно озадачивали такими знаниями, так что, возможно, деревья ничем не отличаются от земных. Не удивлюсь – ведь местный человек точь-в-точь как наш, так почему бы и остальному не быть аналогичному.
Пробравшись через очередную полосу кустов, растянул рот в блаженной улыбке. Вода – маленькая речушка, скорее даже ручей, стиснутая крутыми берегами.
Найдя удобный спуск, торопливо скатился вниз, распугивая лягушек, припал на колени. Вода не такая вкусная, как в том крошечном ручейке на острове, и далеко не холодная, но выпил я ее столько, что, наверное, уровень понизился.
Утолив жажду, отполз от берега, присел на склоне. Надо минут пять передохнуть, чтобы вода чуток усвоилась, а то брюхо колышется, будто бурдюк переполненный; да и ноги гудят.
Долго медитировать не смог – шило в одном месте не позволило. Встал, опять спустился к воде. Нет – не пить: присев, начал разглядывать свое отражение. Море, даже спокойное, это не позволяло – постоянно рябь и волнение: мертвый штиль только ночью бывал, но при лунном свете не очень-то собой полюбуешься.