их к нужным выводам она не могла: проще было манипулировать кем-нибудь из бродячих племен, чем рисковать «куколками».
Гарри оказался случайным козырем, по недосмотру Судьбы попавшим в ее руки. Или — хотелось думать ей — с благословения Судьбы.
Она долго решалась. И наконец поставила на сегодняшний день всё.
Нажала на свою кнопку…
«Теперь поглядим на результат.
Я знаю, Миль, что мир, каким он может стать после сегодняшнего дня, вряд ли окажется благорасположен ко мне и моим „куколкам“. К тебе и прочим рабам — тоже. Мир, Миль, это палимпсест, а не школьная доска (вопреки представлениям Безума). Тем больше я уважаю его: он знает, что вряд ли останется жив, и все-таки жмет на кнопку.
Я тоже жму — но я еще надеюсь…»
Она вздрогнула, когда «куколка» прямо в ухо зашептала ей своими теплыми губками о том, что случилось с рукой Рогатой Богини.
Чемоданчик проверяли, он ни разу до этого не срабатывал.
Он был абсолютно безвреден!
Ей почему-то вспомнился отец: «Никогда не играй с пистолетом, даже если он не заряжен. Никогда!»
«Дура, какая же я!..»
— Госпожа! — вскрикнула, не сдержавшись, «куколка». И добавила, забывшись: — Вы бы только видели!..
Безум
Пустота, зияющая из факела ожиданием скорой гибели, заставляет тебя отвести глаза. Мгновения растянулись в века, словно во всем мире отменили само понятие времени.
Чтобы не вглядываться до одури в эту черноту, смотришь на Гарри. Звереныш еще не сообразил, нет, ему только предстоит понять.
…что это он там делает?!
Выкрикивая свои смешные угрозы, он бежал к тебе, чтобы отнять чемоданчик, символ своей абсолютной власти, — и вдруг остановился. Он тупо глядит на что-то у себя под ногами, потом наклоняется и поднимает с песка плюшевый комок. Ты завороженно таращишься на нелепую фигурку: ритуальная борода съехала на бок, выражение лица растерянное; он держит медвежонка перед собой на вытянутых руках, как змею или кусливую собачку.
А потом робко улыбается и гладит его по пыльной голове.
Чтобы только не смотреть на то, что кажется тебе невозможным, ты суетливо переводишь взгляд на трибуны. Бесстрастные лица невинных убийц искажены: кто-то по-детски завистливо таращится на Гарри, кто-то вдруг начинает всхлипывать…
А ты…
Ты вдруг натыкаешься взглядом на черное дуло факельного основания в руке, торчащей из воды, — и падаешь на колени. В левое впивается камень, боль входит в тело раскаленной проволокой — плевать! Ты никогда не был набожным, но теперь, здесь, на этой проклятой, благословенной арене ты молишься истовее, чем тысяча монахов-затворников, ты готов на что угодно, лишь бы отменить нажатие кнопки.