Курреев не знал, что несколько часов погодя следом за ним к Конгуру ринутся два всадника – Эшши-бай и Сапар-Заика. Они поедут на встречу со связным Хачли утрясти последние детали перехода границы.
– Всех карт не раскрывай, – наставлял Джунаид-хан сына. – Если Хачли будет красными разоблачен, то, боюсь, сломается. Чекисты не таких разговаривают. Укажи точно, где переходят эти… Байрамгуль и ишан Ханоу… У Хачли есть повод выслужиться перед большевиками и грозу от себя отвести… Его похвалят, что басмаческий замысел «разгадан». Но не в том суть. Пусть он бросит туда всю заставу, всех аскеров до единого… А мы в то время спокойненько проскользнем через заставу. Там, где нас не ждут… Понял? Вот этого Хачли знать не должен. Скажи, что я еще в песках с караваном золота, что мы хотим переправить кое-каких нужных людей. Скажи, хан хочет проверить его преданность и узнать, прочны ли запоры на границе… Посули ему что угодно, язык у тебя не отвалится, я, мол, собираюсь щедро вознаградить его и замолвить за него словечко перед Кейли.
Поскрипывая новой кожаной портупеей, Новокшонов, багровый от натуги, уже битых полчаса кричал в трубку, разговаривая с заставой, что неподалеку от Конгура. Хоть связь была своя, внутренняя, но на линии стояли сплошные помехи, голос начальника заставы доносился словно из подземелья. Новокшонову все же удалось втолковать молодому командиру, что ночью западнее ущелья Душах ожидается переход группы отборных джунаидовских головорезов. Сам басмаческий предводитель, разбитый частями Красной армии, скрылся в песках, копит силы для нового вооруженного восстания.
Вдруг слышимость улучшилась, голос начальника заставы зазвучал как бы рядом.
– Вы говорите, банда большая и опасная? Может, привлечь отряд самоохраны Конгура? Он не раз нам помогал…
– Кого? – переспросил Новокшонов. – Эти самоохранники сами без пяти минут басмачи! Забыли историю с Курреевым? Он тоже был в отряде самоохраны. Вы, помню, его хвалили. А если кто из них примкнет к басмачам, кому за это отвечать? Я, братец, умываю руки… Коли вам надоела карьера начальника заставы – привлекайте самоохранников. Я на вашем месте не стал бы. Опасно! Материал сырой…
– Понимаю, – неуверенно отозвался начальник заставы.
– Отправляйте людей со своим заместителем к ущелью Душах, – приказал Новокшонов. – Пусть скрытно займут все подступы к ущелью… Побольше посылайте. Я сейчас же выезжаю к вам.
Еще засветло Новокшонов добрался до Конгура. В аул заезжать не стал, найдя окольную дорогу. Завидев заставу, свернул с пути в заросли камыша у Алтыяба, огляделся по сторонам, достал из кармана маленький пакетик с нюхательным табаком. Взяв оттуда щепотку ядовито-зеленого порошка, всыпал в один глаз, затем во второй и растер. Острая боль резанула веки, глазницы, отдалась в голову. Чуть не воя от боли, Новокшонов омыл с лица табачные пылинки.