Прошел месяц, второй… Тылла, стараясь не попадаться отцу на глаза, по-прежнему жила дома. Однажды, вернувшись с охоты, Джунаид заметил заплаканное лицо старшей жены. Она бочком подошла к хану, чтобы снять с него сапоги и вымыть ноги.
– Что-то Тылла дома застряла? – Джунаид-хан протянул ей ногу в запыленном сапоге.
– Поговорили бы с ней, мой повелитель, – тихо прошептала жена, привычным движением разув мужа. – Не хочет она… к мужу возвращаться.
– Как? – зеленоватые глаза хана холодно блеснули. – Позови ее…
Тылла, стройная, красивая, переминалась у порога с ноги на ногу. Она, бесстрашно поблескивая такими же рысьими, как у отца, глазами, смотрела на Джунаид-хана.
– Почему не едешь к себе… домой? – В голосе отца зазвенел металл.
– Не хочу! – Она и разговаривала, как отец, впиваясь взглядом в шею собеседника. – Не хочу жить с ним… От него псиной несет.
– Псиной? – хохотнул хан. – А ты постирай ему белье, искупай его. Он твой муж, твой повелитель!
– Он мне противен! Увижу его – тошнит. Прости, отец…
– А что люди скажут? Ты связана адатом и шариатом… Пока муж не даст тебе свободу, ты будешь жить с ним под одним кровом, хоть умри!
– Убей меня, отец, не пойду! – Лоб дочери покрылся испариной. Мать, стоявшая позади, толкнула Тыллу: «Разве можно так дерзить отцу!»
– Убей, говоришь? – усмехнулся он. – Моей дочери смерть не страшна… Пуще смерти она должна бояться самого Джунаид-хана… Что-то я этого не заметил. А ну позови Непеса, – бросил он жене, но, увидев, что та нерешительно топталась на месте, прикрикнул: – Живее!
Жена опрометью бросилась вон. Джунаид, будто давно ждал такого повода, рассчитанным движением отвернул край ковра, где на чистой тряпочке рядышком с Кораном лежал вороненый маузер. Тылла не успела от страха даже сжаться, как отец, не поднимаясь с места навскидку, первой же пулей сразил дочь. Когда вошли Непес и жена, Тылла лежала бездыханная, с закатившимися под лоб глазами и открытым ртом, будто в горле у нее застряли последние слова проклятия.
На выстрел прибежал старший сын Эшши-бай. Увидев на полу сестру, он дрожащим голосом спросил:
– Зачем же так… отец?
Джунаид-хан досадливо поморщился, оглядел сына с ног до головы, словно видел его впервые. Обличьем и осанкой весь похож на него, Джунаида. Только ростом меньше да характером хлипковат. Вот бы ему нрав сестры, ее волю.
Эшши-бай, не сводя глаз с мертвой сестры, осекся. Чего доброго, ухлопает еще под горячую руку.
– А ты не догадываешься, зачем? – криво усмехнулся Джунаид. – Подумай!
Эшши-бай пожал плечами. Никогда не поймешь отца, что он думает и какое решение примет через мгновение.