В тот же день Ашир собрал аульных активистов во главе с Бегматовым. Сходил домой к Агали Ханлару, встретился с хромым Атда-баем, с муллой, родовыми аксакалами. Надо было знать верных людей и разведать врага.
Уже через день Таганов сказал активистам, чтобы на старый мейдан собирали весь аул. Пришли все – стар и млад, богатые и бедные. Прикатил даже самый богатый и знатный в селе человек Атда-бай. Иные величали его даже ханом. Зимой живший в Геокдепе или Бахардене, с весны приезжал он в село Конгур, на летние квартиры, поближе к горам, где воздух чист, прозрачен и вода ключевая. Ходили слухи, что в доме Атда-бая частенько гостили незнакомые молчаливые люди. Обычно они появлялись глухой ночью, и никто не знал, когда исчезали. Одни утверждали, что это его дальние родичи, другие молча махали в сторону Ирана – мол, друзья оттуда…
Заметив у мейдана расписной байский фаэтон, Ашир понял, что на сход пожаловал сам Атда-бай. Всегда гребет чужими руками, а тут сам, видите ли, соизволил присутствовать. Неспроста… Или в своих подручных разуверился?
На площади народу собралось тьма-тьмущая. Даже из соседнего аула пришли. Всем было любопытно посмотреть на Ашира: сын Тагана, говорят, у большевиков важным человеком стал. Отец погиб, так сын на его место… Как-то он с Атда-баем поладит? Баю пальца с рот не клади – всю руку отхватит. Вот потеха будет! Чья возьмет?! О чем будут говорить этот чернявый узбек и его голубоглазая жена, пришедшие из неведомых краев?
Первой заговорила с народом Марина. Вскочив на фаэтон бая, она обратилась к толпе по-туркменски, и люди, дивясь ее чистому произношению, придвинулись к ней ближе.
– Вы знаете, я москвичка, родина моя – большой, красивый город, где живут полтора миллиона человек. Там мой отец, воевавший за Туркмению, весь израненный, больная мать и два брата… Живем мы в хорошем доме, бывшем графском особняке, который дала нам советская власть. Скажите, какая мне корысть ехать сюда, за тридевять земель? Партия большевиков – защитница обездоленных – сказала мне: «Надо, Марина, людей учить грамоте, медицинский пункт в ауле открыть, чтобы дайхан лечить…» Вон третьего дня мальчик умер… Кто виновен в его смерти? У него ангина, нарыв в горле. Он задохнулся… Я много раз умоляла родителей мальчика: разрешите, говорила, я спасу вашего ребенка. А они к знахарю понесли…
– Правда, правда, – кивала заплакавшая мать умершего мальчика. – Грех на нашей душе…
Притихшая толпа зашумела, заволновалась. Дайхане сначала робко, потом смелее стали задавать Марине вопросы: может ли она лечить трахому, пендинскую язву