– Это я – Кемине?! Почему? – прыснул от смеха онбаш.
– Да потому, что ты, видать, человек веселый, а веселые добры… Таким был Кемине, ученик великого Махтумкули.
– Ну а Сапар, по-твоему, какой человек? – расплылся в широкой улыбке онбаш.
Лесть – оружие разведчика, и она, даже не очень тонкая, уже расположила басмача к Аширу. Таганов немного помялся, как бы не решаясь ответить.
– Ну, ну, не бойся, давай!.. – смеясь, загалдели басмачи.
– Если вы так хотите, скажу… Знаменитый Сары-бахши говорил: «Злость человека заключена в пятках. Да, да, в пятках. Когда он серчает, злость бросается к сердцу… Оттого он становится зол вдвойне. Высокий, рослый человек – добродушен. Пока злость дойдет до его сердца, она растечется по всему телу… И от зла останется один пшик! А низкорослые – те желчны… Из-за малого роста у них расстояние от пяток до сердца небольшое… Как разозлится, злоба враз и у сердца, негде желчи разлиться…» Так и Сапар ваш, маленький, наверно, потому злой, а онбаш высоченный – он добрый и веселый!..
От дружного гогота басмачей кони испуганно запрядали ушами.
– Где это было видано, – продолжал Ашир, – чтобы человек человеку не отвечал на приветствие? Ведь «салам алейкум» от Аллаха, не от человека. Я с ним здороваюсь, а он мне – «Кто ты такой?». Да ты хоть будь самим пророком Сулейманом, поздоровайся сначала…
Долго еще потешалась десятка над незадачливым Сапаром-Заикой, видно, постоянным объектом розыгрышей этих молодых парней, томившихся от безделья, скучавших по живому человеческому слову, ядреной шутке. В том Ашир убедился после.
– И что ты там, на Кирпили, забыл? – спросил онбаш, не переставая пытливо, с теми же смешинками в глазах разглядывать Ашира.
– Я еду к вашему сотнику Хырслану…
– Откуда ты знаешь его? Почему ты думаешь, что мы с Кирпили?
– Знаю! Еще знаю и Мовляма. Он мой земляк, из одного аула…
– Ты конгурец? Как тебя зовут?
– Я Ашир, сын Тагана…
– Комиссара Тагана? – Сапар злорадно ощерился и, обращаясь к вожаку, сказал: – Ты что милуешься с этим змеенышем? К бархану его – и баста!
– Эй, Сапар, путаешь, – ответил Ашир, – мой отец был командиром кавалерийского эскадрона…
– Все равно большевик!.. Свинья белая или черная – не одно ли то же…
Не успел басмач договорить, как Ашир схватил его за грудь, приподнял и, чуть подержав в воздухе, шмякнул оземь. Да так, что у оскорбителя лязгнули зубы. На уголках губ показалась кровавая слюна – видно, Сапар прикусил язык.
Таганов спохватился, но поздно. Кто-то обозленно выхватил длинный нож и бросился к Аширу, готовый прикончить обидчика, но онбаш повелительно остановил его.