Петков стоял надо мной.
— Атанас? — сказал я. — Извини, я тут прилег…
— Ничего, — сказал Петков. — Искра, оставь-ка нас… Да побыстрее, тебе говорят!
— Извини, — повторил я, собираясь подняться.
Петков равнодушно помахал рукой, сказал:
— Не вставай, Багрянов. Не надо. И не устраивай скандала, иначе я пристрелю тебя. Понял?
Ногой придвинул к себе стул. Сел.
— Ордер показать? Или поверишь на слово?
Я смотрел на него во все глаза и делал вид, что не понимаю. А как прикажете себя вести? Это только так считается, что разведчик, провалившись, обязан кинуться на агентов и устроить свалку. Удар направо, удар налево! Бах, бах… И что? Шумовые и пиротехнические эффекты хороши, если ты не рассчитываешь в конце концов схлопотать дырку в животе. В любом ином случае разумнее подчиниться и проделать известное гимнастическое упражнение по Мюллеру: руки вверх и за голову. Это дает тебе хоть какие-то шансы…
— О чем ты, Атанас? — сказал я.
— О том, что тебе каюк, — сказал Петков в тон и довольно любезно. — А ты как думал?… Впрочем, я тебя не тороплю, Багрянов, поиграй в дурачка, если хочешь.
— Зачем же… Можно вопрос?
— Валяй, — сказал Петков.
— Почему не вчера?
— А смысл? Ты и сегодня бы топал куда заблагорассудится, если б не наделал глупостей.
— Я или твой наружник?
— Оба вы хороши! Где ты его засек? В церкви?
— В клозете, — сказал я со вздохом. — В вокзальном клозете в Плевене. Это так важно?
— Для него — да, но не для тебя.
Я спустил ноги с дивана и сел. Петков явно темнил, вел себя так, словно я дитя без ума-разума. Насколько я помню, «хвост» по меньшей мере трижды подставил себя: в Плевене, в камере хранения и на почте. Кроме того, Петков при знакомстве мог бы поменять шляпу, а трючок с запиской вообще не лез ни в какие ворота. И после этого он хочет внушить мне мысль, что я сам ускорил свой арест?
— Так, — сказан я и потянулся к столу за сигаретами. — Выходит, на многая лета рассчитывать не приходится?
Петков порылся в карманах, протянул спички:
— Закуривай… А как бы ты хотел?
— У нас в роду все были долгожителями.
— Все в твоих руках.
Хорошая вещь — сигарета. Будь моя воля, я бы памятник поставил тому, кто ввел ее в обиход. Каждая затяжка не просто глоток дыма, но и пауза, более или менее продолжительная; паузы же, как известно, дают возможность преодолеть колебания.
— Ну и?… — спросил я.
— Для начала — все о задании.
— Это просто.
— Подробно о руководстве, структуре, методах.
— Я сидел не наверху, на нижнем этаже.
— На такое никто не рассчитывал. Однако кое-что ты дол жен знать.
— Естественно! Еще?
— К кому шел, зачем и так далее. Надеюсь, я не слишком требователен?