Священник громко читал традиционную молитву, и черная шапочка на его голове покачивалась в такт с дымящимся кадилом. Сизоватые облачка тотчас же разгонял свежий ветер. «Аминь», — произнес причетчик в заключение молитвы. После этого священник с горестной миной подошел к Карин и пожал ей руку.
Провожавшие подходили друг за другом к могиле и бросали в нее прощальную горсть земли. Затем все вместе они отправились к уединенному участку кладбища. Там без церковных церемоний могильщики опустили гроб в свежевырытую яму. После того как каждый из пришедших простился с усопшим, могильщики снова взялись за лопаты. Карин не могла убедить священника, что Вальтер Фридеман не совершал самоубийства. Возможно, ей это удастся потом, с помощью Шельбаума, но сейчас у нее для этого просто не было сил.
Во время похорон обер-комиссар держался в тени, однако в церемонии прощания участие принял. Он и не думал проводить здесь какие-то эксперименты в целях выяснения дела Фридемана. Его служебные обязанности предписывали ему бывать и на таких церемониях, не говоря уже о чисто человеческом интересе, который он проявлял в отношении Карин.
Одним из первых кладбище покинул Фазольд. Он уехал на своем старом «опеле». Шельбаума, подошедшего к своей машине, окликнули-сзади.
— Не торопитесь, — послышался голос Коваловой. — У меня кое-что есть для вас.
Шельбаум обернулся.
— О чем идет речь? — спокойно спросил он.
Ковалова протянула ему конверт.
— Я получила его сегодня утром.
— Анонимно?
Она кивнула.
— Случайно присутствовал господин Фазольд.
— Благодарю, — сказал Шельбаум. — В моем собрании таких немало.
Он отступил на шаг, когда мимо него прошли к такси Карин и Петер. «Она в тяжелом состоянии, — подумал Шельбаум, увидев каменное лицо девушки. — Внешне она еще спокойна, но однажды чаша будет переполнена, и тогда катастрофы не миновать. Надо что-то предпринять»
Он машинально достал записки. «29 апреля 1960 г., Барри, 23.15», — было отмечено в одной. Затем эти слова автором записки были перечеркнуты и вместо них написано: «Тур. п., узн. ЭЛ». Затем стоял такой же крест, как и на записке, касавшейся пенсионера Лебермозера. 30 апреля следовала пометка: «Проследить расследование ЭЛ. Алиби!»
Наряду с другими косвенными уликами записи подтверждали, что Фридеман был убийцей Лоренци. Из другой записки Шельбауму стало ясно, что свою новую жизнь Бузенбендер начала продолжением старой. Кто в этом был виновен, читалось между строк: Фридеман.
Но кто посылает эти анонимные письма?
— Ко мне домой, — распорядился он, садясь в машину. Затем передумал и велел шоферу ехать к Старому Дунаю.