Понимая, что в ближайший год-два у них вряд ли найдется время потанцевать, они отправились на дискотеку под открытым небом. Около полуночи туда пришел красивый смуглый юноша по имени Насер Бримм. Он вышел на середину танцпола. Когда кто-то обратил внимание на его шерстяной пиджак, неуместный для жаркого весеннего вечера, было слишком поздно.
Потом полиция установила, что Това стояла рядом с террористом, когда он взорвал пояс со взрывчаткой Си-4, начиненный гвоздями, шайбами и болтами. Странно, но ее голова осталась неповрежденной и единственной частью ее тела, которую сумели найти.
Смерть унесла шестнадцать молодых мужчин и женщин. Еще двое ослепли, один потерял обе руки, и один остался полностью парализованным на всю жизнь. На самом деле людей погибло больше. Никто не учел зародившуюся в Тове новую жизнь.
— Госпожа Брандт.
Милли обернулась на звук бархатного голоса. В нескольких футах от нее стоял, улыбаясь, худощавый, интеллигентного вида человек. Она не слышала, как он подошел.
— Господин Кац?
— Увидел газету у вас в руках. Рад, что вы в точности выполнили наши указания.
Он предложил ей руку, и они, как семейная пара, неторопливо пошли по пустынному парку. Милли рассказала ему об экстренном совещании в охотничьем замке в венских лесах и о данных, полученных Мохаммедом Эль-Барадеи.
— Степень обогащения — девяносто шесть процентов. Вы уверены?
Милли подтвердила.
— А какова вероятность ошибки в измерениях?
— Если произошла ошибка, то впервые. Мне жаль, что я приношу такие вести. Но я подумала, это мой долг.
— «Каждый подданный должен служить королю, но душа каждого принадлежит ему самому».[28] Я убежден, что Шекспир был евреем, хотя и одинок в своем убеждении. — Он остановился, повернулся к ней и застенчиво улыбнулся. — Каждый хочет оправдать возложенное на него доверие.
Милли смотрела вслед удаляющейся фигурке. Ее пронизывал, наполняя отчаянием, холодный и колючий ветер. Она ждала, что ее похвалят, рассчитывала услышать прочувствованную речь о том, какие меры немедленно будут приняты, сколько тысяч человеческих жизней она спасла, но ничего такого он не сказал.
На прощание он просто попросил ее и впредь, если поступит новая важная информация, звонить по тому же номеру. И ни слова благодарности.
Это он?
Фон Даникен сличал черты Готфрида Блитца, стоявшего на фотографии рядом с дроном, с изуродованным лицом на полу у его ног.
— Посмотри, — сказал он, протянув фотографию Курту Майеру, и отвернулся, не дожидаясь, пока к горлу подступит желчь.
— Тот же свитер. Те же глаза. Это он. — Сидя на корточках, Майер осматривал тело острым взглядом эксперта. — Его убили, когда он сидел в кресле, затем перенесли на пол. Должно быть, стрелявший держал пистолет на уровне пояса, чуть наклонив ствол, — судя по частицам мозга на столе и стене. — Авторучкой он показал на следы пороха на коже. — Посмотри на поясок осаждения и зернистость. Убийца стоял в футе от Блитца, а тот даже не замечал его присутствия. Он до последнего момента работал на компьютере.