Жора, как обычно, стоял у парапета, рядом с каменными своими изделиями. Без главного произведения, привлекавшего пьяную толпу, его выставка сразу обеднела. Жора срочно изготовлял новый член уже в более полной комплектации. Но он еще не был готов, и Жора выставил его слегка незаконченным, слегка поникшим, как бы уставшим.
– Как называется... это? – спросила у Жоры, возбужденно блестя глазками, девушка в джинсах.
– Сами не видите? «Конец сезона».
Несколько взвинченный смех подтвердил, что название точное и коктебельской публикой принимается.
– Хочешь прочту стихи? – спросил Жора.
– Хочу, – ответил я, всматриваясь в медленно протекающую мимо толпу.
– Если спишь в чужой постели... Хотя нет, отставить! Я уже читал эти строки.
– Тебе надо собрать все свои стихи и издать хорошим тиражом. И продавать здесь же на набережной за большие деньги.
– Мне уже предлагали. Но я так думаю – жизнь у меня впереди долгая, успею.
– Точно долгая?
– Точно, – не задумываясь, ответил Жора. – Я тут в очереди за вином познакомился с одной женщиной, москвичка, между прочим... Она мне даже стихи посвятила... Хорошие стихи, про нашу с ней любовь. Так вот она немного на картах гадает.
– И что же нагадала?
– Долгую жизнь, – ответил Жора, как нечто совершенно естественное и закономерное.
– Совместную?
– Нет, мы порознь живем. Я здесь, а она в Москве. О совместной жизни речь не идет. Разве только она мне свои стихи пришлет, а я ей – свои.
– А эти вот... Постели-Коктебели... Это все о ней?
– Нет, это о другой женщине. Та в Питере живет. Недалеко от Аничкова моста. У меня и о ней есть стихи... Я там даже Аничков мост называю своим именем. А вот и Жанна!
Действительно, в неверном, мерцающем свете площади я увидел уже знакомую стайку девушек. Жанна вскинула по своей привычке руку высоко вверх, помахала ладошкой, но не подошла. Сделала какой-то неуловимый жест, но я понял – она хотела сказать, чтоб мы не исчезали, она подойдет попозже.
– Слишком хороша для меня, – простонал Жора. – Слишком.
– А так бывает?
– Бывает, мой друг, бывает!
– А как ты узнаешь – какая для тебя слишком хороша, а какая в самый раз?
– Это не я, это они определяют, – умудренно протянул Жора. – И должен тебе сказать – безошибочно. Как им это удается – понятия не имею. Мистика. Колдовство. Нечто сверхъестественное. А если перевести на прозу жизни, то мои – это те, которым достаточно на ночь бутылки мадеры. Ну, может быть, две бутылки. На двоих. Все те, которые мечтают о большем, обтекают меня, не касаясь. Как вода обтекает замшелый, вросший в дно, покрытый тиной камень. Красиво сказал? Сам чувствую, что неплохо выразился.