На Курский вокзал прибыли за пятнадцать минут до отхода поезда. Мандрыка все рассчитал правильно. В вагоне почти никого не было: в купе они оказались вдвоем. Бросив сумки на вторые полки, сели за столик напротив друг друга и впервые за последний час посмотрели друг другу в глаза.
– Ну что? – спросил Гриша.
– Вроде обошлось, – ответил Валера.
– Сглупили мы, крепко сглупили.
– В чем?
– Нельзя было с этими сумками идти по городу. Такая улика, такая улика...
– Все правильно, – ответил Валера. – Я бы уложил каждого, кто попытался бы остановить меня.
– Постель берете? – спросила проводница, заглянув в купе.
– Берем, – ответил Гриша.
В этот только момент оба заметили, что поезд тронулся. Медленно поплыл мимо перрон, редкие провожающие, носильщики, киоски с водой, два милиционера, мирно покуривающие у спуска в подземный переход.
– Неужели обошлось? – пробормотал Гриша.
Вместо ответа Валера поднялся, опустил на сиденье свою сумку, вынул бутылку водки «Гжелка», которую купили, блуждая целый день по Москве.
– Принеси стаканы, – сказал он, и только по этим словам можно было догадаться, кто у них главный. Когда Гриша поставил на столик два стакана, Валера разлил в них водку, граммов по сто пятьдесят, и, не дожидаясь, пока поднимет свой стакан Гриша, молча чокнулся и в три глотка выпил.
– С Васи причитается больше, чем он думает, – сказал Гриша.
– С Васи хорошо причитается.
А поезд набирал скорость, унося ребят все дальше от Москвы, от того опасного места, которое оставалось в гостинице «Россия». Когда совсем стемнело, Валера вынул из сумки свой пистолет и, убедившись, что в коридоре никого нет, с силой запустил самую страшную улику в приспущенное окно.
– Давай и свой, – сказал он.
Взяв из рук Гриши второй пистолет, поступил с ним точно так же. Упали пистолеты в какой-то лесной кустарник, в воду или просто в траву на расстояние не менее километра друг от друга. Когда-нибудь их, наверно, найдут, но не сразу и не один человек – это уж точно.
Валера вернулся в купе, закрыл дверь, повернул рычаг запора, поднял щеколду у второй полки, чтобы никто не мог войти в эти опасные минуты. И вытряхнул из своей сумки на нижнюю полку все бумажники и кошельки, которые успел собрать в номере. Освободив их от денег – а набралось около восьми тысяч долларов, – он взял стопку кошельков и, выйдя в коридор, с паузами, один за другим выбросил их все в окно. Вернувшись, половину денег отсчитал Грише.
– Кажется, все, – сказал он устало.
– Осталось таможню пройти.
– Авось.
В середине следующего дня позвонил Мандрыка.
– Вы уже дома? – Даже на расстоянии в несколько тысяч километров в его голосе чувствовалось облегчение.