— Его предстояло перевезти, а у нас еще не было земли. Да и столько денег у нас тоже не было, — коротко объяснил Ханс.
Опять он говорит таким голосом, подумала Йордис. Он весь напрягся. Вот-вот взорвется. Ханс иногда говорил таким голосом. Например, вчера вечером. Когда она не хотела, чтобы он пошел к соседям слушать запрещенное радио.
— Разве ты не скопил немного денег, пока плавал?
Эрда задавала вопросы, не обращая внимания на то, каким голосом говорят люди.
— У нас было много расходов, — уклончиво ответил Ханс. — Но вообще-то у нас все не так плохо. Многим приходится куда хуже, чем нам. У нас, во всяком случае, есть отдельная комната в доме у Хельги и Альфреда, — прибавил он и взял булочку.
— Я слышала, что тот дом купил Турстейн, — продолжала Эрда. Она занялась тестом, которое подходило, прикрытое полотенцем. Эрда пекла хлеб даже по воскресеньям.
Йордис сидела как на иголках, не смея взглянуть на Ханса.
Зря Эрда произнесла имя Турстейна.
Тем временем Эрда вывалила тесто на кухонный стол и начала месить. К счастью, больше она ничего не сказала.
Ханс достал трубку и небрежно раскурил ее. Но промолчал.
— Турстейн хорошо зарабатывал, когда плавал, но посчитал, что надежнее работать на берегу, — сказал Бьярне.
— Он что, собирается жениться, раз купил дом? — спросила Эрда, стоя спиной к ним.
— Кто его знает! — Бьярне отодвинул чашку подальше, чтобы малыш не мог до нее дотянуться.
— У него уже есть невеста? — так равнодушно спросил Ханс, что всем сразу стало любопытно, почему его это интересует.
— Все может быть. Он парень видный, а теперь молодые долго не ждут, — ответил Бьярне.
Йордис давно усвоила, что имя Турстейна упоминать нельзя. При посторонних Ханс еще кое-как сдерживался. Но наедине становился хуже овода, которого и отогнать трудно, и избежать невозможно.
В письмах он был совсем другим.
Может, так бывает всегда? В письмах люди бывают другими? А она сама? Неужели их письма — только ложь и обман?
— Ночью передавали что-нибудь новое? — тихо спросила она.
Это был пароль. Мужчины начали тихо обсуждать новости.
— Если вы не прекратите свою болтовню, вас заберут фрицы. А мы с Йордис останемся, она — с животом, а я — со своим сопливым выводком.
Слово фрицы Эрда произнесла тихо и презрительно, словно участвовала в движения Сопротивления. А накануне вечером, когда она пригрозила, что выследит и заявит на них, можно было подумать, что она работает на гестапо. Однако мужчины не обратили на нее внимание.
Может быть, они слушали радио в подполе или в хлеву. Йордис предположила, что они сидели на сеновале у соседа. Но это была тайна. Во всяком случае, вчера они вернулись домой только под утро.