Девочка догадывалась, что Сэмми просто боится речного ила, и, хотя Элиза не разделяла страхи брата, она понимала их. Воздух становится другим, когда подходишь к краю воды. Что-то в испарениях ила, пикировании птиц, странном плеске волн о стены тоннеля, вырытого меж древних берегов реки…
Еще Элиза знала, что присматривать за Сэмми — ее долг, и не только потому, что мать постоянно напоминала ей об этом. (Мать, бог знает почему, считала, что плохой человек, имя которого она ни разу не назвала, рыщет вокруг и хочет их найти). Даже когда они были совсем маленькими, еще до того, как Сэмми подхватил лихорадку и едва не умер, Элиза чувствовала, что нужна ему больше, чем он ей. Что-то в поведении делало его уязвимым. Когда они были маленькими, дети вокруг пользовались этим. Когда они выросли — взрослые видели эту особенность Сэмми. Они как-то чувствовали, что на самом деле он не один из них.
И были правы, он подменыш. Элиза знала все о подменышах. Она прочла о них в книге волшебных сказок, которая на время задержалась в тряпичной лавке. Еще в книге были картинки. Феи и духи, которые выглядели совсем как Сэмми с его тонкими рыжевато-золотистыми волосами, длинными тонкими руками и ногами, круглыми голубыми глазами. Мать говорила, что Сэмми своей невинностью и покоем отличался от других детей с момента рождения. Она рассказывала, что, когда Элиза сморщила маленькое красное личико и завопила, требуя еды, Сэмми не проронил ни звука. Он лежал в своем ящике и внимал, точно прекрасная музыка доносилась с ветерком, которую никто, кроме него, не мог слышать.
Элиза сумела убедить хозяев, что Сэмми не стоит становиться грязекопом, что ему лучше прочищать трубы для мистера Саттборна, даже если предположить, что ее брат может найти в иле нечто ценное. Девочка напомнила им, что не многие мальчики его возраста чистят трубы, так как приняты законы против детей-чистильщиков. Но кто может прочистить узкие трубы вдоль Кенсингтонской дороги лучше тощего мальчишки с острым локтями, словно созданными, чтобы карабкаться по темным и пыльным тоннелям? Благодаря Сэмми мистер Саттборн не сидел без заказов, а уж о денежном ручейке и говорить нечего. Пока что Суинделлов удавалось убедить — им нравились монеты Сэмми ничуть не меньше, чем мамины, когда та была жива и рисовала объявления для мистера Блэкуотера, — но Элиза сомневалась, сможет ли и дальше удерживать их. Жадность особенно застила глаза миссис Суинделл, которая любила произносить завуалированные угрозы, бормотать о «благодетельницах», которые шастают вокруг и ищут «мусор», чтоб смести его в работные дома.