— Вот как она выглядела взрослой. Конечно, она была ребенком, когда жила здесь.
Старуха протянула жилистую руку и взяла предложенный рисунок, сощурившись так, что вокруг глаз собрались морщины. Затем она захихикала.
— Вы ее знаете? — Нелл затаила дыхание.
— Отлично знаю. До самой смерти ее не забуду. Пугала меня до колик, когда я была ребенком. Рассказывала жуткие истории, когда знала, что мамы нет рядом, некому поколотить и прогнать ее. — Она глянула на Нелл, нахмурившись, отчего лоб сложился в гармошку. — Элизабет? Эллен?
— Элиза, — быстро подсказала Нелл. — Элиза Мейкпис. Она стала писательницей.
— Откуда мне знать, я терпеть не могу читать. Только бумагу почем зря переводят. Знаю только, что девчонка с твоей картинки рассказывала такое, что волосы становились дыбом. Из-за нее почти все местные дети боялись темноты, и все же мы каждый раз возвращались за новой порцией историй. И где только она их брала?
Нелл снова взглянула на дом, стараясь поймать образ юной Элизы — заядлой рассказчицы, пугающей детишек помладше своими страшными сказками.
— Мы скучали по ней, когда ее забрали.
Старуха печально качала головой.
— Я думала, вы были рады, что вас больше некому пугать.
— Какое там, — возразила старуха, шамкая губами, словно жуя собственные десны. — На свете нет ребенка, которому не по нраву, коли его время от времени хорошенько пугают.
Она воткнула клюку в то место на ступеньках, где крошилась штукатурка, и сощурилась, глядя на Нелл.
— Хотя сама девчонка напугалась пуще всех, куда страшнее, чем во всех ее небылицах. Осталась без брата, знаете ли, в один туманный день. Все, что она нам рассказывала, было не так кошмарно, как то, что случилось с ее братом. Огромный черный конь ударил его копытом прямо в сердце. — Она покачала головой. — После этого девчонка так и не стала прежней. По мне, так маленько рехнулась. Обрезала волосы и начала носить бриджи, если я все правильно помню!
Нелл охватило возбуждение. Что-то новенькое.
Старуха прочистила горло, достала платок и сплюнула в него. Затем продолжила как ни в чем не бывало:
— Ходили слухи, что ее забрали в работный дом.
— Не забрали, — сообщила Нелл. — Ее отослали к семье в Корнуолл.
— Корнуолл. — В доме засвистел чайник. — Что ж, значит, все кончилось хорошо?
— Полагаю, что так.
— Ладно. — Старуха кивнула в сторону кухни. — Время пить чай.
Заявление было столь безапелляционным, что на короткий, полный надежды миг Нелл решила, что ее могут пригласить внутрь, предложить чаю и множество других историй об Элизе Мейкпис. Но когда дверь за старухой начала закрываться, тщетные надежды растаяли.