Антон вынимал из пакета продукты, а Вера хватала упаковки своими сухими скрюченными пальцами и внимательно рассматривала выпуклыми близорукими глазами.
— Икра просроченная, колбаса слишком жирная, я просила творожок с изюмом, не пью кофе с ароматизатором, хлеб несвежий… — Терпение Антона взорвалось как бомба, и бесшумно вырос гриб ядерного взрыва. — Что ты молчишь? — продолжала Вера, накаляя себя до нужного градуса. — Скажи откровенно, что ждешь не дождешься, когда я сдохну, вот и приволок списанные продукты!
Антон уставился в ненавистное рыхлое лицо, обрамленное седыми патлами, и процедил сквозь зубы:
— Оставь меня в покое.
Вера повеселела. Завязывался бой, а это был испытанный способ немного поднять настроение. Ведь Антон, как любой купленный боец, должен был в конце раунда лечь под противника.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Я к этому не привыкла! Кто ты такой? Если бы не я, ты бы уже давно с голоду сдох!
— Лучше бы сдох, — пробормотал Антон.
— В таком случае можешь проваливать, — воинственно объявила Вера. Это был беспроигрышный ход, после которого Антон не подавал реплик. Но в этот раз его заклинило.
— С радостью! Наконец-то выйду на свободу!
Он пошел в спальню, открыл гардероб и начал сдергивать с плечиков свои вещи. Вера сначала растерялась, а потом проворно засеменила следом за мужем.
— Ну уж нет! — заявила она, выхватывая рубашку. — Ты уйдешь из моего дома так же, как пришел: нищим!
Антон не спеша скомкал фирменный замшевый пиджак и швырнул его жене в лицо.
Вера ахнула от испуга и заверещала:
— Подонок! Подонок! Я вызову милицию! Я посажу тебя на всю оставшуюся жизнь!
Антон, не обращая внимания на ее вопли, вышел из спальни. Вера права: он ничего не станет забирать из этого проклятого дома, где были убиты двадцать два года жизни. Возьмет только диски со своими текстами. Компьютер тоже куплен на деньги Веры, значит, останется в ее полной собственности. Пускай гвозди процессором забивает, все равно ничего больше она с этой техникой делать не умеет.
Антон быстро упаковал диски в специальный контейнер и огляделся. Кажется, ничего не забыл. Но когда он надел куртку, из спальни донесся слабый голос жены:
— Тотоша…
Антон вытащил из кармана связку ключей и вернулся в спальню. Вера лежала поперек кровати. Бледное лицо перекошено судорогой, синие губы едва шевелятся, в пальцах зажат ингалятор. Антон тихо выругался, так осточертело ему это бесконечное притворство!
— Вот мои ключи, — сказал он, швыряя связку на кровать. — Встань и закрой дверь.
— Тотоша, — прохрипела жена, — пожалуйста…