Гофман отвернулся, лицо его побагровело. Кулаки гауптфельдфебеля сжимались и разжимались. Мне стало его жаль. Я сам готов бывал ударить Порту, когда он начинал говорить таким елейным, слащавым тоном.
Шлюкбебир, казалось, колебался. Его явно раздражало, что этот неотесанный обер-ефрейтор отнимает у него время. С другой стороны, нельзя было отрицать, что этот человек знает устав от корки до корки, знает свои права, и разве не сам фюрер сказал: «Один закон для тех, кто внизу, и тех, кто наверху»?
В дальнем конце зала лейтенант Лёве с надменной улыбкой на губах прислонялся к стене. Он сам не раз терпел подобное от Порты и наверняка веселился, видя, как другие становятся его жертвой.
— Обер-ефрейтор, — спросил Шлюкбебир приветливо, дружелюбно, — подал ты счет на те деньги, которые тебе положены?
— Конечно, подал! — возмущенно ответил Порта.
Гофман резко повернулся.
— Это ложь! Нелепая ложь! Этот олух не может даже толком расписаться, тем более составить счет! А что до сапог, которые у него на ногах, могу сказать, откуда они у него… он стащил их, как и все остальное! И теперь хочет содрать за них деньги с армии! Надо же! — И взволнованно заходил по залу. — Я три года наблюдал за этим человеком. Он психопат, мошенник и вор! Можете не сомневаться, что кофе украл он! Его нужно немедленно арестовать, он позорит армию!
Лейтенант Лёве восторженно засмеялся, к нему присоединился гауптман Гликель, командир первой роты. Вскоре смех охватил всех собранных там солдат, зал оглашали гогот и гиканье. Порта улыбнулся и в знак благодарности лихо щелкнул каблуками.
— Герр криминальрат, позволите вы мне защититься от этих оскорбительных обвинений гауптфельдфебеля?
Шлюкбебир приподнял бровь.
— Разумеется, это твое право. И похоже, ты можешь вызвать сколько угодно свидетелей.
— Позвольте начать мне!
Гофман подошел к нашему полукругу стульев и указал пальцем на Малыша.
— Кройцфельдт!
Вне всякого сомнения, он не ждал никакой опасности от такого шута, как Малыш.
— Ты находишься под присягой, поэтому не пытайся мне лгать! Снял или нет этот идиот те сапоги, что у него на ногах, с мертвого американского солдата? Кстати, мародерство — серьезное преступление!
— Я уверен, что обер-ефрейтор Порта ни за что не станет заниматься мародерством, — ответил с возмущенным видом Малыш. — Во всяком случае, я ни разу не видел, чтобы он обирал труп. Что касается сапог, я знаю, что он купил четыре пары у фельдфебеля из Сто семьдесят седьмого пехотного полка в тот день, когда они подожгли склад.
Малыш сел с довольным видом. Гофман закусил губу.