Гермес. Снимай сначала свою осанку, а потом и все остальное. О Зевс! Сколько он принес с собой дяси, сколько невежества, охоты до споров, пустого чванства! Сколько коварных вопросов, хитрых рассуждений, запутанных исследований! Как много никчемных занятий, и пустых слов, и вздора, и мелочности... Да здесь, клянусь Зевсом, и золото есть, и любовь к наслаждениям, и бесстыдство, и гордость, и роскошь, и изнеженность. Я все вижу, хотя ты тщательно это скрываешь. Бросай же, и ложь тоже, и самомнение, и уверенность, что ты лучше всех. Если бы ты вошел со всей своей поклажей, - даже пятидесятивесельный корабль не выдержал бы такой тяжести!
Философ. Раз ты приказываешь, я брошу все это. 9. Менипп. Гермес, ему не мешало бы снять также свою бороду; она, ты сам видишь, тяжела и лохмата, в ней волос весит по меньшей мере пять мин. Гермес. Ты прав. Снимай бороду. Философ. Кто же мне ее обрежет? Гермес. Положи бороду на сходни, а Мении отрубит ее топором.
Менипп. Гермес, дай мне лучше пилу: так будет забавнее.
Гермес. Хватит и топора. Прекрасно! Теперь у тебя вид более человеческий без этого козлиного украшения.
Менипп. Не обрубить ли мне немножко и его брови?
Гермес. Конечно! Он их поднял выше лба; не знаю, против чего он так насторожился. Это что такое? Ты еще плачешь, негодяй! Смерти испугался? Садись в лодку!
Менипп. У него под мышкой спрятана еще одна очень тяжелая вещь. Гермес. Что такое?
Менипп. Лесть, сослужившая ему в жизни большую службу. Философ. Тогда ты, Менипп, брось свою свободу и
ЛУЧШЕ НЕТУ ТОГО СВЕТА?
откровенность, брось свою беззаботность, благородство И смех: никто ведь, кроме тебя, не смеется.
Гермес. Напротив, сохрани их: это все вещи легкие, перевезти их нетрудно, и они даже помогут нам переплыть озеро.
10. Эй ты, ритор! Брось свое бесконечное красноречие, все свои антитезы и повторения, перирды и варваризмы и весь вообще груз своих речей. Ритор. Смотри, вот я все бросаю.
Гермес. Теперь все в порядке. Отдать концы! Сходни убрать! Трави якорь! Поднять парус! Перевозчик, так держать! Полный вперед!
II. Чего же вы ревете, глупцы, в особенности этот философ, который только что лишился бороды?
Философ. Ах, Гермес! Я думал, что душа бессмертна.
Менипп. Врет он! Совсем не это его огорчает. Гермес. А. что же?
Менипп. Он плачет, что не будет больше наслаждаться роскошными обедами, что никогда уже не удастся ему ночью тайком уйти из дому, закутав голову плащом, и обежать все веселые дома от первого до последнего, а утром не будет больше морочить молодежь и получать деньги за свою мудрость; вот что его огорчает.