5. Александр. Мудрец? Он хуже всех льстецов! Позволь уж мне знать все, что касается Аристотеля: чего он требовал от меня, чему меня учил, как он злоупотреблял моей любовью к науке, льстя мне и восхваляя меня то за красоту, которую он называл часть, добра, то за мои деяния, то за богатство; он Доказывал, что богатство - тоже благо, чтоб ему, таким образом, не было стыдно принимать подарки. Настоящий шут и комедиант! Все, чему научила меня его мудрость - это скорбеть, будто по величайшему благу, по всему перечисленному тобою.
6. Диоген. Знаешь, что сделать? Я посоветую тебе средство против скорби. Так как у нас не растет трава, что служит лекарством против безумия, тебе
ЛУЧШЕ НЕТУ ТОГО СВЕТА?
не остается ничего другого, как пить большими глотками воду из Леты, пить, и снова пить, еще. почаще; таким образом ты перестаешь скорбеть по Аристотелевым благам. Но смотри: Клит и Каллисфен и с ними целая толпа, все бегут сюда, хотят тебя растерзать в отмщение за то, что ты с ними сделал. Уходи же скорей по другой дороге и почаще пей воду Леты, как я тебе посоветовал.
Диоген и Мавзол
1. Диоген. Чем ты так гордишься, кариец? С какой стати ты посягаешь на первое место среди нас?
Мавзол. Оттого, синопец, что я - царь, царствовал над всей Карией, владел частью Лидии, покорил некоторые острова и подчинил себе почти всю Ионию вплоть до Милета. К тому же я был красив и высок ростом и в военном деле искусен. Особенно же значительно то, что в Галикарнасе надо мной возвышается громадный памятник, какого нет ни у кого из мертвых, ни с чем по своей красоте не сравнимый: кони и люди с поразительным искусством высечены на нем из прекраснейшего камня! такое великолепие нелегко найти даже среди храмов. Разве я не прав, что горжусь этим?
2. Диоген. Своим царством, ты сказал, своей красотой, и тяжестью надгробного памятника? Мавзол. Конечно, этим.
Диоген. Но, прекрасный Мавзол, у тебя нет больше ни твоей силы, ни красоты. Если бы мы обратились к кому-нибудь, чтобы он рассудил, кто из нас красивее, я не знаю, на каком основании он мог бы твой череп поставить выше моего: оба они у нас плешивы и голы, одинаково у нас обоих обнажены все зубы, одинаково пусты глазные впадины, одинаково мы сделались курносыми. Что же касается твоего памятника и великолепных мраморов, то они, могут для галикарнасцев служить предмето^^
гордости перед чужестранцами, что, дескать, у них стоит такое громадное сооружение; а тебе, милейший, что пользы в том, я не знаю, разве только что ты, лежа под такой каменной громадой, выдерживаешь на себе большую тяжесть, чем мы.