— Как я теперь посмотрю в глаза членам нашего приходского актива?
— Разве тебе так важно, что они думают?
— Я состою там более пятидесяти лет, Маргарет, и за все это время они не могли меня упрекнуть даже в мелочах. И вдруг такое! Ты совсем недавно появилась в этом городе и уже сумела вляпаться в скандал. Это позор!
— Даже если ты права, то это мой, а не твой позор.
— Какая ты умная! Послушай, что ты говоришь! Ты веришь ему, как самая последняя дура. Ты и вправду думаешь, что он хочет развестись и жениться на тебе? Сколько раз и скольким женщинам плели эту ложь мужики всех времен. Неужели ты не видишь, не ты ему нужна — а твои деньги.
— О-о, мама... — Мэгги опустилась на стул с безнадежным видом. — Почему бы хоть раз в жизни тебе не поддержать меня, а не рвать на куски и травить как дикого зверя.
— Если ты думаешь, что я одобряю такое...
— Нет, не думаю. И более того, никогда не думала, потому что, насколько себя помню, ты никогда и ни в чем мне не доверяла.
— И менее всего твоему здравому смыслу. — Вера наклонилась вперед и уперлась руками в стол. — Ты теперь богатая женщина, и как ты не понимаешь, что мужики охотятся не за тобой, а за твоими деньгами.
— Нет, — медленно покачала головой Мэгги, — Эрик не охотится за моим состоянием. Но я не собираюсь, сидя здесь, защищать ни его, ни себя. В этом нет никакой необходимости. Я уже выросла, мама, и живу своей жизнью так, как хочу я, а не кто-то другой.
— И без зазрения совести позоришь своего отца и меня?
— Мама, мне жаль, что так получилось, это правда. Но я могу только повторить — это мое личное дело. Мое, понимаешь. Ни отца, ни твое — а мое. За свои чувства и действия отвечаю я, а ты отвечай за свои.
— Не смей разговаривать со мной учительским тоном. Ты знаешь, как я это ненавижу.
— Ладно, но можно мне задать тебе один вопрос, который всегда меня беспокоил? — Мэгги посмотрела в глаза матери. — Ты меня любишь, мама?
Вера отреагировала так, будто ее обвинили в приверженности к коммунизму.
— Ты что? Конечно, люблю. Что за вопрос?
— А если честно? Ты мне никогда не говорила этого.
— Я следила за тем, чтобы ты всегда была сыта, чисто одета, жила в хороших условиях. Я заботилась о тебе!
— Это мог сделать и дворецкий. А мне нужно было понимание, участие, чтобы меня обняли, когда я возвращалась домой, приняли мою сторону в споре...
— Я обнимала тебя.
— Нет, ты позволяла обнять себя — это совсем другое...
— Маргарет, я не понимаю, что ты от меня хочешь. Я не могу дать того, чего у меня нет.
— Для начала я хочу, чтобы ты прекратила мною командовать, И не только мною — отцом тоже.