Но сейчас Люка думал о том, что сказала Катерина: она хочет растить ребенка сама. Это противоречило его гордости и чувству долга. Он обязан поступить правильно, не говоря уже о том, что ребенок станет наследником его состояния. И он не допустит — никогда в жизни не допустит, — чтобы Катерина в одиночку растила его дитя. После всей боли и разочарования, которые он перенес...
Неужели она думает, что он останется в стороне?
Ему надо прямо сейчас убедить ее в обратном!
— Я, конечно же, буду настаивать на проведении теста на отцовство, когда ребенок родится. — Он заглянул ей в глаза и нашел в них понимание. — Но сейчас приму все на веру. И ради твоего же блага буду молиться, чтобы твои слова оказались правдой, Катерина! — Расхаживая по офису, Люка говорил громко и четко. — Ты не станешь растить моего ребенка одна, без моей помощи. Это плохая идея, вернее, нелепая!
Он повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза. Плотно сжатые челюсти говорили о его решительном настрое. Люка заметил, что щеки Катерины горят.
— Есть кое-что, что ты должен знать, — сказала она, нахмурившись. — Я не против того, чтобы ты принимал участие в судьбе ребенка. На самом деле, это большое облегчение для меня. Но того, чтобы ты давил на меня, я допустить не могу. На протяжении многих лет я сама принимаю решения. Если ты будешь навязывать мне свое мнение, я просто уйду и ты больше не услышишь ни слова ни обо мне, ни о своем ребенке.
Люка пришел в ярость. В мгновение ока он подлетел к ней и за плечи поднял с кресла.
Ее глаза расширились от страха и неожиданности. Они оба тяжело дышали, но Люка успокоился первым. Как она могла угрожать ему тем, что он не увидит своего ребенка?! Сама мысль о том, чтобы лишиться того, о чем так давно мечтал, была подобна предсмертной агонии.
Он наклонился к Кейт совсем близко, и впервые ее черты лица, ее манящие глаза и аромат, исходящий от ее разгоряченной кожи, не оказали обычного воздействия на него.
— Как ты смеешь? Как смеешь говорить такое? Я тебе это прощаю, но только сейчас. Попытайся выкинуть такое еще раз — и я тебя затаскаю по судам, если понадобится. И когда ребенок родится, я стану единственным его родителем! Запомни мои слова, дорогая! Я не со зла их говорю. Еще раз — и ты пожалеешь о том, что сказала их. У меня столько же прав на этого малыша, сколько и у тебя! В нем течет и моя кровь!
Кейт не на шутку перепугалась. Он держал ее за руки мертвой хваткой, ее ноги стали ватными, она слышала ярость в его голосе. Кейт совсем не ожидала такой реакции. Она сказала так только потому, что он занял доминирующую позицию, стал давить на нее. Кейт привыкла рассчитывать только на себя и не терпела, чтобы ею командовали. Она поняла: Люка совсем не такой, каким ей представлялся.