Тем временем ужин был готов, и Эйтх, багровый от смущения, разлил жидкую кашу в миски.
Ужинали в молчании, ни на кого не глядя, но у совершенно успокоившейся Ласкарирэли на языке вертелось множество вопросов. Ей было неприятно, что она, видимо, единственная, кто ничего не знает, и, улучив минуту, когда орки стали по одному отходить от костерка, она коснулась локтя Хаука.
— А мы где? — шепотом поинтересовалась она, получив от него вопросительный взгляд.
— В лесу, — последовал лаконичный и вполне очевидный ответ — кругом в самом деле стояли кусты и деревья, в кронах которых уже появились первые желтые и красные листья.
— А как же Ирматул? Мы что, туда больше не…
— Больше не… — отрезал Хаук.
— Но там же… — Она осеклась и обвела глазами остальных орков. — Что случилось?
— Ничего. — Хаук сжал кулаки и ссутулился. Девушка только сейчас заметила, что остальные посматривают на него как-то странно — сочувственно и вопросительно, словно ждут приказаний. — Они убили Тврита и этого парнишку, Инириса… когда нагнали.
Ласка замолчала, пораженная, но Хаук и сам уже не мог остановиться:
— Они приняли его за меня… за нас… и погнались. А когда поняли, что ошиблись, они… Твриту еще повезло — его просто разрубили на куски. А вот Инирис…
— Они надругались над ним, — проворчал кто-то из орков. — И только потом задушили. Парнишка был вполне безобидный… даже забавный немного… хоть и альфар!
— Они слишком сильно ненавидят меня и все, что со мной связано, — хмуро объяснил Хаук больше для притихшей от волнения Ласкарирэли. — Поэтому я так за тебя испугался. Ты вполне могла попасть в их руки. И не отделалась бы так дешево! Так что, если ты еще раз не подчинишься моему приказу… — Он выразительно замолчал и поднес к ее лицу кулак с зажатым в нем ножом.
Девушка молча кивнула и отвернулась к огню.
— Здесь весь десяток Тврита, — пояснил Хаук. — Они пошли за мной.
— А ты? — прошептала она. — Ты куда пойдешь?
— Меня зовет кровь, — неопределенно ответил орк. — Я пойду на ее голос.
На ночь, выставив сторожей, расположились на небольшом холмике, окруженном пышной лесной растительностью. Для Ласкарирэли устроили шалаш из лапника, остальные орки улеглись на голой земле, подстелив свои плащи и положив рядом оружие. Закутавшись в плащ, девушка уже совсем задремала, когда рядом что-то задвигалось, и Хаук молча вытянулся рядом, прижимая ее к себе. Она вспомнила, как почти три месяца назад он так же молча и уверенно укладывался рядом с нею, тогда беспомощной пленницей, и ей стало неожиданно тепло. Он был груб, порой жесток. Он был, в конце концов, орком, но только рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Даже